— Тьфу на меня, чертовщина какая-то лезет в голову.

Наконец деревья расступились, и она вышла на поляну, идентичную той, с которой ушла пять минут назад. На краю стояла небольшая бревенчатая избушка с резными ставнями. Подойдя ближе, бабка подождала, пока её кто-либо заметит, но вокруг стояла тишина. Где-то вдалеке были слышны пение птиц, журчание ручейка, стрекот и жужжание непонятных насекомых. Прождав несколько минут, бабка не выдержала и прокричала.

— Эй, есть кто-нибудь?!

В ответ тишина.

— Ладно, я не гордая и сама зайду, даже без приглашения.

Кузьминична подошла и толкнула дверь, предполагая, что та закрыта на ключ, но неожиданно она легко открылась, а женщина буквально влетела внутрь.

— Кто же дверь в лесу оставляет открытой? Любой прохожий или зверь могут зайти и похозяйничать, — по привычке продолжала ворчать бабушка, не забывая оглядываться по сторонам.

Передняя комната представляла собой кухню около двадцати квадратных метров. Справа стоял большой овальный стол с табуретками, а слева находилось окно, прикрытое тонкими занавесками, и небольшой шкаф для посуды и сыпучих продуктов. Чуть дальше расположилась печка: вот самая натуральная русская печь, окрашенная в белый цвет.

За печкой обнаружилась дверь, ведущая в другую комнату. Это была светелка, причём с тремя окнами, уютная, сверкающая чистотой и опрятностью. Между окнами стояла односпальная кровать, трельяж, старинный добротный шкаф и небольшой письменный стол со стопкой грубой бумаги и перьями. Такими же ещё Пушкин Александр Сергеевич писал свои бессмертные произведения. Кроме этого, на столе лежали две антикварные книги, до такой степени толстые и ветхие, что трогать их просто считалось кощунством. На окнах висели коричные шторы. Весь интерьер был в оттенках кремового: от более нежных до насыщенного бежевого, который так любила Люба.

— Мда, видно, что аккуратные люди здесь живут, грамотные, любители антиквариата.

Выйдя во двор, она обнаружила небольшое строение, в котором хранились высушенные травы. Невдалеке виднелся всем знакомый деревенский туалет — ой, то есть удобства во дворе. Бабушка сунула свой любопытный нос туда тоже. Удивительным было то, что никаких посторонних запахов или вечно жужжащих мух не наблюдалось.

— Всё интереснее и интереснее, — проговорила она.

Очень хотелось пить и есть. Есть хотелось так сильно, что засосало под ложечкой.

— Дома время уже к ужину приближается, а здесь ещё, видимо, утро. Эх, была не была, — подумала наша бабка и зашла в дом. — И себя накормлю, и хозяев не обижу, — говорила она себе, при этом рыская по шкафу в поисках съестного.

Результаты продуктовой охоты лежали на столе. Небольшой холщовый мешочек с непонятной крупой, такой же мешок с солью и в плошке кусок жёлтой массы, похожий на сливочное масло.

— И то хлеб, — проговорила она, осматривая всё добро. — Ещё бы найти воду.

Вспомнив, что слышала недалёкое журчание ручейка, она схватило ведро и быстрым шагом двинулась в направление шума воды.

— О-о-о, как на меня воздух свежий действует: и косточки не так болят на ступнях, и коленки, вроде, не давали ещё знать о себе. Что значит природа-мать заботится о своих детях.

Так, находясь в своих мыслях, она вышла к небольшой речушке. Ее воды текли в глубине лесного оврага, омывая песчаные берега своей прозрачной водицей. То там, то здесь были слышны всплески воды. Это рыбки играли в догонялки, сверкая своей серебристой чешуей в лучах солнца.

Помыв руки и сполоснуть лицо холодной водой, Кузьминична сделала несколько глотков воды из ладошки. Необыкновенно вкусная, холодная до ломоты в зубах вода придала силы нашей героине. Схватив полное ведро, бабушка отправилась в сторону избушки.