Но, несмотря на свое криминальное прошлое, по нашему делу он был чист, и соответственно проводить повторный обыск в его доме мы просто не имели права без достаточных доказательств. Оставался лишь вариант добровольного сотрудничества, на которое парень отказывался идти.

С ощущением полного провала мы всю следующую неделю занимались бумажной волокитой в участке (не от собственного желания конечно, но за неимением другой работы).

К четвергу я сдалась.

– Мы теряем время.

Ручка в моих пальцах раздраженно выстукивала по столу нечто похожее на похоронный марш, оставляя на светлой поверхности синие точки.

– И, что ты предлагаешь? – ровно поинтересовался Дан, не поднимая головы от бумаг, но периодически бросая раздраженные взгляды на пляшущую по столешнице ручку.

– Нуу…

– Нет, – довольно грубо отрезал начальник, – Мы не станем незаконно проникать в его дом.

– Да, брось! Никто не узнает! Он сегодня на сутках. Живет один, в соседях одни пенсионеры, которые к девяти вечера уже сладко спят. Проберемся с заднего двора и быстро осмотрим дом. Делов-то на десять минут.

Я уже не в первый раз предлагала этот вариант. Но Злобин, черт бы его побрал, все еще вел себя как упрямый осел.

Отбросив очередную пухлую папку на край стола, мужчина устало потер покрасневшие веки и, оттолкнувшись руками от столешницы, прокатился на компьютерном кресле к моему рабочему месту.

– Ну, вот что тебе это даст? Допустим, мы проникнем в его дом и найдем этот хренов дневник. Ты же понимаешь, что к делу его не все равно не пришьешь.

– Понимаю, – покорно согласилась я, – Но мы будем владеть информацией, которая возможно сдвинет расследование с мертвой точки.

– Нет.

– Тогда я сделаю это сама. Если поймают, уволишь по статье и сам останешься чист.

Скрежет зубов Злобина почти перекрыл стук моей ручки. Ловким движением, выдернув столь “музыкальную” канцелярию из моих пальцев, он с громким хрустом надломил пластик и отбросил его в сторону, пока чернила не попали на кожу.

С печальным видом глядя на расплывающееся синее пятно под трупиком простой шариковой ручки, я задумчиво пробормотала:

– Это была моя любимая…

Капитан не глядя, смахнул ручку со стола на пол.

– Куплю тебе новую.

Я пожала плечами и молча, потянулась в ящик стола за коробкой с канцелярией.

– Не хочу, чтобы тебя сняли с этого дела, – признание Дана, сделанное звенящим от напряжения голосом, разрезало глухую тишину кабинета, – Ты оказалась… довольно сносным напарником.

Его длинные пальцы легли на мою ладонь, не давая прикоснуться к коробке. Странная смесь тревоги и непонимания молнией пронзила все тело при взгляде на наши руки.

Это прикосновение… Было странным.

Тонкие мужские пальцы обжигали жаром, а подушечки слегка подрагивали, касаясь смуглой кожи на моем запястье.

Не имея абсолютно никакого желания копаться в собственных чувствах я, молча, отняла ладонь, и в попытке развеять это странное наваждение, ровным голосом произнесла:

– Спасибо. Ты тоже оказался не таким засранцем, как я себе представляла.

Дан хмыкнул и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Он выглядел так, словно ничего и не произошло. Будто не было этого непонятного напряжения между нами.

Может это я все неправильно поняла? Ну, ей-богу, не за задницу же он меня схватил…

“Хотя, может я бы и не отказалась…”

Эта мысль, скользким ужом юркнувшая в мое сознание, заставила поперхнуться и залиться краской. Я украдкой бросила взгляд на сидевшего неподалеку Дана, словно он мог каким-то образом проникнуть в мою голову.

Но, нет. Злобин все так же меланхолично глядел в потолок, слегка покачиваясь на пружинящей спинке компьютерного стула.