Беспрерывная морось, с каждым днем все больше угнетающая своей серостью и влажным холодом, наконец, отступила. Вместо барабанной дроби дождя на улице были слышны лишь мелодичные соловьиные трели и резвое чириканье желторотиков.

Но, мое утро двадцать первого началось вовсе не с пения птиц…

В дом кто-то ломился.

С замершим сердцем вскочив с кровати, я жестом успокоила сходящего с ума Бэта и на всякий случай выхватив из кобуры пистолет, направилась ко входной двери. Мысленно досчитав до пяти, отомкнула замок и резко распахнула дверь, для собственного спокойствия пряча табельное за спиной.

С опухших после сна губ сорвался растерянный вопрос:

– Ты?

На пороге стоял Дан. Глаза широко раскрыты, волосы взлохмачены чуть больше прежнего. Не здороваясь и не извиняясь, он возбужденно затараторил:

– Нашли! Нашли связь между всеми жертвами. Мы были правы…

А потом он резко замолк, медленно обведя взглядом мое едва прикрытое тело и табельный пистолет в правой руке.

Не сказать, что я была полностью обнажена но, тем не менее, вид белых боксеров и короткого спортивного топа весьма смутил капитана и он поспешил отвернуться, немного застенчиво пробормотав:

– Даже не знаю, что меня удивляет больше… То, что ты встречаешь гостей со стволом, или что спишь в мужских трусах.

– Они женские. Просто ты безнадежно отстал от современной моды, – тихо вздохнула я.

Про пистолет решила предусмотрительно умолчать. Не объяснять же каждому встречному, что половина моей семьи сейчас уже на свободе и, вполне вероятно, ищет меня, дабы невзначай поинтересоваться о том, кто же сдал их полиции.

И, если кто-то еще не понял, то да – это была я. Маленькие анонимные записки, оказывается, творят чудеса.

– Ладно, ты заходи, а я пока пойду оденусь.

Вскоре мы привычным составом сидели на моей маленькой кухне и пили до невозможности гадкий растворимый кофе. Бэту, как самому “голодному”, досталась последняя булочка с малиной.

– Мда… Скудновато, – отметил Дан, без стеснения шарясь в моем холодильнике в поисках чего-нибудь съестного.

– Ну, так не каждому жена по утрам завтраки готовит, – хмыкнула я, вспомнив, как Гера пару раз упоминал о том, что Злобин приехал сюда вместе со своей второй половинкой, – Повезло тебе, капитан. Не многие готовы мириться с нашим графиком и нагрузкой – служители закона не лучшие спутники жизни.

Мужчина криво улыбнулся, отстраненно глядя в недра холодильника.

– Так что там со связью между убитыми?

Оставив чудо бытовой техники в покое, он сел на краешек потертого стула, и шумно отхлебнув глоток кофе, выдал:

– Абсолютно все жертвы перед своей смертью сдавали кровь в местной больнице. По разным причинам – здоровье, диспансеризация, донорство, но нас они и не интересуют. Куда занимательнее то, что у всех девушек была четвертая отрицательная группа крови. Странно, что мы сразу это не заметили.

– Самая редкая – со знанием дела, отметила я, – Значит, мы имеем дело с коллекционером. В весьма извращенном смысле, конечно… Еще бы понять, с чем связан этот экзотический интерес к крови.

– Возможно, дневник Оксаны сможет пролить на это свет, – предположил капитан, – Если, конечно, он вообще существует.

Осмотр дома, где жила вторая жертва, к сожалению, ничего не дал. Дневника там не оказалось. К тому же, мать убитой сразу сказала, что знает про тайники дочери, и первым же делом после ее смерти проверила их, и, конечно, тоже ничего не нашла.

Оставался еще парень Оксаны… Но, он никак не желал сотрудничать с полицией. Судя по словам матери девушки, ее несостоявшийся зять не очень-то жаловал нашу братию из-за давних проблем с законом. Как выяснилось, он по малолетке нехило так домушничал, за что и получил условку, плюс исправительные работы.