Незадолго до прогона Валерий Александрович дал Юльке персональное задание: обдумать выход персонажа. Волк должен появиться на сцене ярко и громко. В сценарии, кроме диалогов, ничего не было. Песню Волка из любимого Юлькиного фильма «Мама» в исполнении её обожаемого Боярского забраковали – слишком медленная. Юлька расстроилась, но вдруг вспомнила о пластинке «Мульти-Пульти», где и обнаружилась подходящая по темпу песня.

Пластинку пришлось нести в ДК, чтобы песню с неё переписали на магнитофон. И на первом целиковом прогоне для худсовета Юлька в маске и брюках широкими шагами бегала от одной кулисы к другой, подражая любимому актёру. Махала руками, кружилась, выбегала на авансцену, топала ногами, а из динамиков доносилось:

«Спрятались ромашки, уползли букашки,

И трусливый заяц задал стрекача.

Это я для смеха, заглушая эхо,

Громко и сердечно свою песню зарычал!»

Выходить на сцену Юлька уже привыкла в составе агитбригады, поэтому страха не было. Хотя первые репетиции прошли, как в тумане. Она уже давно подружилась со всеми девочками, кроме яркой Атаманши из старого состава и высокой красивой Светы, которые смотрели на невзрачную Юльку свысока. А тут ещё на репетиции стал ходить рабочий сцены – взрослый худой парень с усами и модной «химией» на светлых волосах, которого Юлька очень стеснялась, невзирая на его маленький рост. И не понимала, почему Атаманша так вольно с ним разговаривает. Не понимала – и завидовала. Потому что сама так не умела. И когда Валерий Александрович попросил её что-то этому рабочему сказать, она, умирая от страха, подошла к нему и прошептала:

– Там… Вам… Валерий Александрович… Просил передать…

Парень посмотрел на неё серьёзно и спросил:

– Тебя как зовут? Юля? А я – Игорь. И никогда больше не вздумай называть меня на «вы». А то обижусь. Поняла?

Юлька кивнула. Но называть на «ты» взрослого парня она не могла. Поэтому использовала обтекаемые формулировки типа «Валерий Александрович сказал, что Игорю нужно сделать то-то и то-то».

Она подружилась с Лисой. Лису звали Ира, она училась в музыкалке и даже сама писала песни. На музыкальном фоне и возникла крепкая дружба. В глубине сцены стоял рояль, на котором они играли то в четыре руки, то по очереди. Аккомпанируя себе, распевали на два голоса любимую Юлькину «Горницу» и другие популярные песни. В этот момент вокруг собирался весь драмкружок – петь любили все. Только Атаманша и Света по-взрослому фыркали, делая вид, что им это неинтересно.

А вскоре наконец-то начались новогодние спектакли. Юлька в роли Волка чувствовала себя как рыба в воде. Роль она знала назубок и однажды решила позволить себе некоторую вольность с текстом.

В одном эпизоде Волк жаловался Лисе, что в лесу совсем перевелись зайцы. И это перед полным залом детей, половина из которых – в заячьих костюмах. Юлька решила, что её персонаж не может игнорировать такое количество зайцев. Ну, не дурак же он, в самом деле?

Поэтому на следующем спектакле фраза прозвучала так:

– Ох, Лиса! Нынче во всём лесу ни одного зайца днём с огнём не сыщешь! А если сыщешь (многозначительная пауза) – так не поймаешь!

Во время паузы Волк уставился в зал и обвёл лапой заячье царство. Дети захохотали.

Юлька, довольная собой и произведённым эффектом, посмотрела на Лису. Ира молчала. И только тут до Юльки дошло: вставив новую фразу, она в эйфории не подала реплику, на которую должна была откликнуться Лиса. Поэтому на сцене опять возникла пауза – уже незапланированная. Волк и Лиса молча смотрели друг на друга, а самым страшным было то, что необходимый текст напрочь улетучился из Юлькиной головы. И Ира это поняла по ужасу в её глазах. Лиса сориентировалась моментально, нужную фразу сказала сама и незамедлительно на неё сама же и ответила. Спектакль покатился своим чередом, но больше Юлька с импровизациями не экспериментировала. Валерий Александрович ничего не сказал. Или не заметил, или решил, что Юлька и сама поняла свою ошибку, и не стал её ругать.