– Откуда они у тебя?! – с каким-то театральным удивлением и усиленным возбуждением спросил мужчина.

– Из леса. Мы недалеко от этого места и встретились, – простодушно и скоро ответил Лууч, а потом резко переменился в лице и с ужасом полным сомнения голосом вопросил: – А что?! Они ядовитые?!

– Отнюдь, мой друг, отнюдь! Это бесценный дар, ты даже не представляешь, как давно я их ищу в этих краях! – глаза странника и следопыта по имени Головус медленно опустились вниз и сделались стеклянными. Где-то глубоко в них сейчас разгорался огонёк, огонёк воспоминаний… Потом зеницы его заблестели и оживились, он продолжил.

– Четвёртый год я живу в этом доме и каждый день отправляюсь на поиски этих самых плодов – Великого Пробуждающего Древа, но за всё это время мне ещё ни разу не удалось найти их, и тем более самого Древа. Я не из этих краёв и живу далеко отсюда: до моего родного дома, где живёт моя семья, жена и дочь, несколько месяцев пути, – он замолчал, грустно улыбнулся воспоминаниям и продолжил уже без тени улыбки. – Однажды, в моём родном городе Мализерн, в последний день лета, мы втроём пошли на прогулку за черту нашего поселения.

Погода стояла солнечная, и мы ушли далеко от дома, потеряв счёт времени. Был праздник, день Щедрой Сборницы, последний день до скорого сбора урожая. Все жители собирались под вечер и гуляли на виноградной площади с вечера до глубокой ночи, ведь по поверьям, чем длиннее ночь гуляния, тем лучше выдастся урожай, хоть и все понимали, что последний день ничего не решит, но таков был обычай предков. Праздник начинался к вечеру. Когда темнело, разжигались большие костры, множество факелов и ламп, на виноградной площади становилось так красиво, светло и уютно, что на это приезжают посмотреть со всей округи.

Солнце клонилось к горизонту, мы шли назад, но нас всё равно застали сумерки. Это ничего – в родных краях даже в полной темноте невозможно заблудиться, тем более если идёшь по более-менее прямой дороге. Мы уже почти пришли, заслышали голоса собиравшихся на площади местных жителей, даже увидели свечение от сотен огней, сумерки уже совсем сгустились, как вдруг во время перехода последнего ручья вброд до нас донеслось тихое рыдание.

Я сразу определил направление и отправился помочь, оставив жену и ребёнка у самого ручья. В каких-то нескольких метрах, в высокой осоке, лежала темноволосая женщина. Она свернулась калачиком и горестно плакала. Конечно, я сразу успокоил её, помог подняться, взяв её под руки с Миловирой – так зовут мою жену. Все вместе мы отвели её в деревню. Женщина молчала всю дорогу и кого-то мне очень напоминала, но я никак не мог понять кого. Нам пришлось отвести её к себе домой.

Оказавшись дома, мы в первую очередь усадили её в мягкое кресло, положили на плечи плед и дали чашку тёплого молока с разведённым мёдом. Миловира убрала с её лица волосы (как выяснилось при свете, тёмно-рыжие) да попросила мою дочь разогреть ужин для гостьи. За прядями скрывалось чистое, без веснушек лицо и большие чёрные глаза, которые были обращены в одну точку на полу. Её бордовое платье оказалось опрятным, как и тёмно-синие туфли, новенькие, без пылинки, как будто только что надели. Всё это выдавало в ней женщину благородного происхождения. Только я всё не мог побороть чувства, что знаком с ней, но в упор не узнаю. На щеках женщины мы сразу увидели обозначенные блеском дорожки от слёз. На вопросы, как её зовут, где она живет, что с ней приключилось, она никак не реагировала. Чем больше она смотрела на меня, мою жену и дочь, тем сильнее лились её слезы. Я встретился со взглядом Миловиры – и мы благоразумно решили оставить гостью одну, дать отдохнуть и просто прийти в себя. Сами мы зашли в нашу комнату, намереваясь там обсудить, как поступим дальше.