И наши редкие встречи – вот как сейчас. Он – высокий, сильный, уверенный в себе, много чего добившийся, герой, повергший кучу демонов. Я… жалость подкатила к горлу, заставив прикусить губу и заморгать, прогоняя слезы.

Любил ли меня отец? Наверное, да, но по-своему. Как и заботился.

– Подойди, – поманил меня отец. Я уткнулась взглядом в пол, скрывая нахлынувший страх. Достали реакции тела. Главное, контролировать сложно, когда сердце проваливается в пятки, а в голове наступает оцепенение.

Я вцепилась пальцами в ткань жилета. Выдохнула, успокаивая себя. Досеменила.

– Как дела в школе? Все хорошо?

От заботы в его голосе меня затрясло. Иррациональное чувство. Не бьет же он меня? Память подтвердила: нет. Неужели это просто страх перед его суровостью? Сложно разобраться в собственных эмоциях, а память, как порванная на мелкие клочки книга. Попробуй быстро найти нужный фрагмент.

– Все хорошо, – прошептала, искренне ненавидя себя за мямлящий голос, но отец, похоже, к такому привык. Не удивился.

– Я тебе подарок привез.

Он махнул кому-то рукой, и перед моим склоненным лицом возникла открытая шкатулка.

На красном бархате лежала шпилька. В глаза бросился благородный блеск драгоценных камней. Позолота металла. Очередная дорогая цацка в коллекцию к таким же. Чтобы дочь не выглядела хуже остальных.

– Спасибо, очень красивая.

С голосом надо срочно что-то делать. Я сама себя никчемностью ощущаю.

– Можешь идти.

Шаг. Ноги почти бегут. В кожу ладони врезается шпилька. Но я замедляюсь. Останавливаюсь около столика. Поворачиваюсь. Тело отказывается слушаться. Холодеет от ужаса. Но я настаиваю на своем.

– Могу я попросить дозволения?

Мне не видна реакция окружающих, но тишина становится заинтересованной.

– Говори.

Нет, все-таки тиран. И слуги его боятся. С другой стороны, глава ордена и рода должен быть таким. Наверное.

– Сегодня на кухне удались паровые булочки. Могу я получить несколько?

Тишина становится задумчиво-удивленной. Меня изучают, как букашку под лупой.

– Я распоряжусь принести тебе еды.

Уф-ф-ф. Я присела еще ниже и теперь уже точно удалилась.

За дверью мне в фарватер пристроилась служанка. Я спиной чувствовала ее нетерпение, но до домика мы обе хранили почтенное молчание. Шустро семенили согбенными гусынями. Не усадьба, а птичий двор какой-то!

– И? – мне требовательно заступили вход в комнату.

– Все хорошо, – я выпрямилась, потянулась и добавила устало: – Еду нам сейчас принесут.

Обошла остолбеневшую мадам, дошла до лежанки, опустилась на нее. Поерзала – жестковатый матрас, хоть и застелен красивым покрывалом, с вышитой на нем цветущей сливой. Еще и подушка – валиком. Как на такой спать?

Помассировала виски – голова начала ныть от пережитого напряжения.

– Вы что? Попросили его о чем-то? – отмерла у порога служанка. Задвинула двери. Досеменила до меня. Нависла: – Да, вы три дня голодали, не решившись в тот раз возражать отцу. Когда вас в порче книги обвинили.

Память что-то такое поддакнула. Кто-то из новеньких служанок случайно испортил ценную рукопись. Обвинили меня. Удобно ведь. Возражать я не стану. Поголодаю пару дней. А служанку бы выпороли до крови…

Ладно, давно было. Чего сейчас расстраиваться?

– Попросила и попросила, – раздражение все же прорвалось наружу и, судя по расширившимся глазам служанки, раньше я себе такого тона не позволяла.

О! Удивление сменилось подозрением.

– Барышня, а вы где сегодня гуляли? Может, на проклятые развалины занесло? – и она сделала рукой жест, отгоняющий злых духов.

– За волшебным цветком я ходила, – легенда мгновенно родилась в голове, а то и правда обвинят в одержимости, потащат демонов изгонять, а это ни разу не приятная процедура. – Ученицы рассказывали, он может красоту подарить. Вот я и… – тяжелый вздох, удрученный взгляд в сторону.