Пили начал приходить в себя, но взгляд его ещё плутал среди пейзажей паучьей долины.

– Курт, а что под водой? Она такая тёмная, что ничего не видно.

– Там покоятся наши предки и собратья. Тех, кто умер, хоронят там, под водой. Это в каком-то смысле наше священное место. Вроде ваших храмов.

– А куда мы идём?

– У меня назначена встреча с одной дамой. Её зовут Каракава, она моя подруга. Мы жили вместе в лесу, пока я не переселился к тебе.

– Офигеть! И ты с ней встречаешься здесь? Сейчас?

– Да, у её дерева. Мы почти прибыли.

Пили увидел, что на одном из деревьев висел здоровый паук, такой же, как Курт, только чуть поменьше. Паук болтался на двух передних лапах, путаясь в ветвях ивы и шипел, как подгорающий омлет.

– Каракава, что с тобой? – Курт подскочил к дереву и закружил возле паучихи.

– Я запуталась. Кришшшшшш! Помоги!

– Давай я, я помогу! Погоди! – предложил Пили.

Лунный Пилигрим, балансируя на спине Курта, ухватился за ивовые ветки, а затем полез к паучихе. В глазах Пили загорелась жизнь. Он неуклюже перебирал ветки, удивляясь, откуда взялся в нём этот безумный порыв. Перед ним оказались лапы паучихи, которые запутались в прутьях и беспомощно дёргались. Пили принялся расплетать ивовые верёвки, одну за другой, стараясь освободить обе лапы сразу.

– Только аккуратнее там, слышишь? – просил Курт.

– Сейчас-сейчас, уже почти…

Через минуту паучиха стояла на воде всеми лапами.

– Очень мерси, Пили! Вот что значит друг! Что бы я без тебя делал, – сказал Курт, когда Лунный Пилигрим опускался на его спину. – И угораздило же тебя так, Каракава!

– И я тебя благодарю, молодой человек, – подхватила Каракава, – почему ты здесь?

– Я тут… – начал было Лунный Пилигрим, но Курт перебил его:

– Это мой новый друг со странным именем Лунный Пилигрим, я теперь живу у него. Приволок меня из нашего любимого леса вместе с кучей хвороста, сам того не ведая. Он хоть и привитим, но совсем на них не похож. Пили, это моя невеста, Каракава.

– Повезло тебе, мой дорогой, этот мальчик стоит того, чтобы называться другом. —

Надеюсь, и моим тоже.

Каракава наклонила голову в знак почтения.

– Он будет счастлив, – сказал Курт, и они побрели по немому озеру: два паука и Пили, прицепленный, словно рюкзак, к спине одного из пауков.

– Слушайте, а как вы научились разговаривать? Вас кто-то учил специально?

– Эх, ты… мы уже веков двести умеем. Это ещё древний Одинец поделился с нами своим письмом. Когда-то давно он передал нашим предкам славянские черты и резы и научил ими пользоваться. Ну а потом… потом мы учились у Константина философа и брата его Мефодия понимать азбуку. Тогда много наших сидело у этих двоих в Моравии и обучалось грамоте.

– Кто такой этот Одинец?

– Древний Хранитель Мудрости, почитай что кто-то из богов.

Лунный Пилигрим молчал. Череда мистических происшествий воспалила его сознание, и Пили погрузился в себя, чтобы переварить и успокоить мятежные впечатления, тем более, что это было его обычное состояние.

Из прострации Пили вытащил Курт.

– Друг, что это там у тебя тарахтит?

– А? Где?

Лунный Пилигрим прислушался. В его кармане как всегда лежала леска с фосфорными бусинами, которые чуть слышно стучали друг о друга. Пили достал её и показал паукам.

– Это фосфор. Светящиеся бусины, – ответил Лунный Пилигрим.

Белые горошины осветили синий сумрак, словно фонарь глухую улицу..

– Ничего себе! – сказал Курт, – вот это прожектор!

«Странно, – подумал Пили, – обычно они так не светятся».

– У меня мысль, – предложил он, – Курт, давай привяжем эти бусины к твоему дереву, и я всегда смогу найти дорогу домой!

– Неплохая идея, парень! А, как считаешь, Каракава?