– Ну уж нет! Я требую судебного разбирательства! Этот нахал оскорбил меня, да еще и потратил мое время! А оно дорого стоит!

– Принимается! – объявила лепешкоподобная судья. – Да начнется тяжба!

После чего по ее кивку вперед выбежал мускулистый страж, чтобы взять плату за работу суда. Когда он, отпив у бывшего работодателя тридцать глотков, подошел с той же целью к Муну, тот начал протестовать. Ох, лучше бы он этого не делал! Так как в тот же миг с него содрали еще и штраф за неуважение к суду.

Тяжбу Мун, конечно же, проиграл. Аргументы толстяка показались судье более весомыми. Но теперь, когда из Муна выкачивали кровь в пользу победившей стороны, он держал себя в руках, а язык за зубами, чтобы не потерять еще больше.

«Ничего, – успокаивал себя Мун. – Во мне еще достаточно крови. Хоть спать не придется в приюте для бездомных…»

Только он так подумал и повернулся, чтобы покинуть здание суда, как услышал полный ужаса и презрения возглас:

– Смотрите, да на нем же креста нет!

Все присутствующие, включая лепешкоподобную судью, с презрением уставились на Муна.

– Подумать только, а я взял этого гобахульника на работу! – брезгливо морщась, вскричал бывший работодатель. – Да простит меня Гоб!

Какая-то толстуха из посетителей с отвращением плюнула в сторону Муна, а суетящиеся подле нее мелкие вампиреныши взлетели и стали кружить над Муном, показывая когтистыми пальчиками и повторяя:

– Без креста! Без креста! Без креста!..

Мун давно уже заметил, что у всех вампиров между лопаток нацарапан косой крест, но он понятия не имел, для чего это нужно и что означает. А теперь вот выясняется, что ходить без него преступно. Поспешно покинув зал суда под крики порицания, взбежав вверх по тропе и найдя укромное местечко, Мун попытался самостоятельно исправить этот изъян – нацарапать и себе крест между лопаток, однако дотянуться туда когтем так и не смог. Тогда он решил попросить об этом какого-нибудь вампира.

– Ты что, нельзя! – с благоговейным трепетом вскричал первый же, к кому он обратился. – Это имеет право сделать только жрец Гоба! А если крест начертит не посвященный, рука его отсохнет и он будет проклят в веках.

– И что же мне делать?

– Что-что… Ступай в храм, да поскорее. Не гневи Гоба, не подвергай опасности весь наш вампирский род!

Делать нечего, Мун отправился искать храм. Тот, как и следовало ожидать, оказался на границе Темного города, чтобы туда имели доступ горожане любой массы. Храм представлял собой пещеру, на полированных стенах которой были нацарапаны изображения вампиров, умирающих в различных страшных муках. Внутри храма на высоком пьедестале восседал жирдяй, такой толстый, что складки его тела достигали пола. Его окружали пара десятков толстячков: похоже, жрецы. Один из них тут же устремился к Муну.

– Мне бы это… крестик нацарапать, – робко сказал тот.

– Не нацарапать, а принять благодать! – важно поправил жрец. И, облизнув клыки, сладко проговорил: – Семь глотков.

– Сколько? – поразился Мун. – За какие-то две черточки?

– Это не просто черточки! – вскричал жрец. – Это метка, которой Гоб пометил наш вампирский род! И тот, кто не примет знак Его, познает вечные муки: язык гобахульника отсохнет, клыки изотрутся в пыль, кровь иссякнет, лютый голод станет терзать его, тело будет жечь солнечный свет даже во тьме ночной, все потомство обратится в прах…

– Кто вам такое сказал? – прервал Мун поток всех этих кошмарных обещаний.

– Как это кто? Сам великий Гоб, конечно же!

– Ты лично это слышал?

– Нет. Гоб общается только через своего главного пророка. – И жрец почтительно поклонился восседающему на пьедестале жирдяю. – Итак, ты принимаешь на себя знак нашего создателя и покровителя?