Всё это ужасно манило, но сегодня Оля решила воздержаться – не курить траву. Она уловила какое-то новое в себе чувство и пыталась понять, что это.

Слон как обычно травил свои байки про наркоманов.

– А вот ещё, – разошёлся вдруг он, разливая водку по гранёным стаканам, – анекдот. К наркоше звонят в дверь, тот открывает, смотрит – смерть с косой: «Ты кто?» «Я твоя смерть.» «Ну проходи. А у тебя есть 15 минут.» «Хм, спрашиваешь, конечно, есть.» «Тогда подожди, я напоследок дуну, хочешь со мной?» «Ну давай, попробуем.» Дунули, пробрало на хи-хи. Посмеялись. Смерть забыла, зачем приходила, ушла. На следующий день то же самое: «Ты кто?» «Я смерть. За тобой пришла.» «Ща косяк докурю. Будешь?» «Давай», опять смерть согласилась. Ну раскумарились, на хи-хи пробрала, смерть поржала и ушла. На следующий день звонок в дверь. Нарик отрывает, спрашивает: «Ты смерть?» Та кивает. «За мной пришла?» А смерть: «Да нет, на 15 минут забежала, дуну да на работу.»

Все дружно загоготали. Только Оля чувствовала отвращение. Она не то что шутить про смерть, думать про это боялась.

Дымовая завеса рваными клочьями стелилась по потолку. Всем некурящим ничего не оставалось делать, как вдыхать этот едкий запах.

Оля безразлично скользила взглядом по макушкам ребят, мечтая о чём-то своём. Вдруг она завидела сквозь дымовые лоскутья свою старую знакомую – чёрную, как смоль, собаку.

Пёс осторожно пробирался сквозь дым. Ближе… Ближе…

– Не верь никому, кроме меня. Я – самое надёжное, что у тебя есть, – сиротливо поглядывая на Олю, шептал он.

Он так жалобно на неё смотрел, что Оля ведомая желанием избавиться от внезапно нахлынувшей тоски, как слепой котёнок, снова поплелась за ним.

В какой мир он её снова манил и что их вместе связывало, она не знала, но это взаимопроникновение в туман интриговало. Затягивало, как гравитация.

Из Олиных записей в дневнике:

Я снова видела его. Этого своего лохматого, иссиня-чёрного, ни к чему не привязанного, отталкивающего своей магической силой и нелюдимостью. Собачья грусть снова прорывалась наружу, причём как всегда внезапно.

– Собака, а ведь люди прозвали тебя Сталкером. Почему? Никогда не думала?

– Сталкер, значит, сопровождающий, – сказала она. – Я проводник. Сопровождаю отверженных и не прижившихся в вашем мире героев.

– А зачем тебе это? Лишние хлопоты? Зачем? Тебя что, просили?

– Нет. Не просили. Но кого попросили, он не услышал.

– Ты имеешь в виду Бога.

– Можно и так сказать. Люди перестали слышать себя. И видеть в другом человеке Бога. Бога, равного себе. Ты слышала про жизнь в двух матрицах?

– Не уверена. Поясни.

– Уж слишком они разные – эти внутренние и внешние реальности. Человек цепенеет перед происходящим ужасом во внешнем мире. Он чувствует свою беспомощность, цепенеет и отстраняется. Он перестаёт воспринимать себя в этих быстро меняющихся реалиях. И тогда наступает самое страшное – человек перестаёт верить в себя, в своё будущее. Его собственные возможности начинают ускользать от его восприятия. Он просто не видит для себя ни одной открытой двери. Им начинает овладевать отчаяние. Он начинает замыкаться на себе, перестаёт взаимодействовать с внешним миром, живёт по инерции. Но если человек своим субъективным внутренним миром не контактирует с внешней объективной средой, то он начинает гаснуть. Холодные щупальца одиночества начинают опутывать его душу. Человек начинает искать освобождения от своего чувства, от этого зазора в душе. И тогда на помощь прихожу я. Я наполняю ему эту внутреннюю дыру приключеньями. Я дарю ему глоток свободы, глоток свежести и любви. Я даю ему энергию. Я освобождаю его от ночной тени.