Кто звонит мне в 22:04? Вероника, активистка. Выдвинули и забыли задвинуть. Уж сколько ей говорили не трогать заочников. Можно же не так агрессивно. Откуда только мой номер взяла?

– Привет, у меня дома стреляли, ближайшие дни я не могу ничего, у меня осталось двадцать пять процентов зарядки, и нет света, – скороговоркой сказала я.

– Никому до меня дела нет. Что я хотела? Уже не важно! – и сбросила звонок.

Есть у нас свой вундеркинд. Ирочка Зайцева. Ей сейчас пятнадцать, поступила в четырнадцать. Отличница. Родители вообще не появляются в вузе, только руководство требует проверять её успеваемость. Её совсем не смущают недетские материалы, это учебная программа. Что за психолог, у которого ломается психика? Не должно быть повышенной эмоциональности. Ира ничем не отличалась от нас, так же сдавала всё. Жила не так далеко, приезжала из дома.

Она показала с детства высокий темп. Безо всяких плясок с кружками. Просила и книги, и тетради. Сидела в садике. Хотя играла тоже, гуляла, бегала и не производила впечатления заморенной. Пошла в школу сразу в третий класс в шесть лет. Рослая и сильная, поэтому не выделялась. Даже заданиями для выполнения с родителями маму с папой не мучила. От поделок на конкурсы отказывалась: "Я уже не маленькая, в школе науки учат". Школьные состязания – только личные. Не хотела кого-то вовлекать: "Я учусь сама, взрослые за себя уже отходили в школу". По индивидуальному учебному плану ей разрешили не делать некоторые проекты взамен на олимпиадные места.

Никакие кружки не хотела, больше любила читать и общаться. На психолога захотела сама: очень уж интересовали человеческие отношения. Наряды, лайки в соцсетях за внешность – для Иры презренная суета. Она знала, чего хочет. На заочное отделение поступила по многим причинам. Во-первых, неравномерный КПД (моя боль, поэтому очка и жёсткий график не для нас) – то заниматься безотрывно, то совсем никак. В своём режиме удобнее. Родителям спокойно: заочницы – взрослые женщины, обижать не будут, на выпить-покурить-переспать не разведут. Опасной влюблённости тоже не будет. Даже возвращаться домой не придётся поздно: сессионный день заканчивается в четыре, очные занятия бывают до девяти.

Прошла десятый и одиннадцатый класс за один год. Прошла на бюджет по ЕГЭ и одной олимпиаде. С ней интересно разговаривать. Старшая в семье, где девять детей. Присмотреть за младшими – никакое не рабство, а домашняя обязанность, как вымыть посуду. Ира слушала со старшими из нас (я тоже к ним примкнула) "Мираж" и "Комбинацию". Тётя её переживает, что пропущен подростковый возраст. Ира убеждала: "Что мне делать с ровесниками, которые пинают друг друга под зад и хвастаются фоточками? Не хочу к ним".

Илона разительно отличалась от нас всех. Сразу сказала, что ей нужно чисто психологическое образование, а здесь бесплатно. После педколледжа отработала срок по целевому. Вышла замуж, ждали малыша, когда очередные ученики перешли в четвёртый класс. Но директриса стукнула по столу: "Немедленно делайте аборт! Вы что, хотите бросить класс? Своя рубашка ближе к телу, свой ребёнок, которого ещё нет, дороже множества чужих"? Родительский чат разрывался: "Беременность надо прервать! Это аморально! Дети увидят, узнают – это что такое? Не в садике, не обманешь, что тётя просто толстая".

Там вообще считали беременность работниц чем-то ужасным, мол, безнравственно. Беременность – безнравственно? А потом говорим о демографической ситуации. Каждую беременную учительницу заставляли делать аборт. Конечно, некоторые крутили у виска и сбегали. В декрет, а то и в другую школу. Но были и убитые дети. Знали школьники, какой ценой учительница их "не бросила"? Не знаю, что хуже – знать или не знать. Директриса назначила мужчине зарплату выше. А он взял и пошёл в декрет вместо жены-коллеги. Следующий назначенный сделал точно так же: противно было смотреть на издевательства.