Габриэла расхохоталась. Что сказала проклятая Крыса?!
– El es simpático e inteligente. Y yo estoy segura de que va a ser un hombre muy guapo. Tu tienes suerte de tener un hermano asi[8]. – Габриэла взглянула на меня и снова обратилась к Крысе: – Ну, Мари-Клэр, до встречи после каникул. Hasta luego.
– Hasta la proxima[9], мисс Фелипе Мендес.
Габриэла подошла ко мне:
– Желаю удачи в новой школе, Роберто. Уверена, ты справишься. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Хочу сказать, что ты был замечательным учеником. Я рада, что ты учился в моем классе.
И у нее было такое грустное лицо! Честное слово, очень грустное, я прямо не ожидал.
– Может, мы еще встретимся в городе, – сказал я.
– Может быть. Adios, Роберто.
Мы с Крысой попрощались с остальными учителями, пожелали им хороших каникул и пошли к «Марлину». Я выбрал момент, когда поблизости никого не было, и поймал сестру в захват:
– А ну выкладывай, что ты там наговорила Габриэле, мелкая Крыса!
– Для тебя она мисс Фелипе Мендес!
– Выкладывай, не то голову оторву!
Наконец она пискнула:
– Я просто сказала…
– Что сказала? Что?
– Выдыхай, Роберто. Она старше тебя в два раза.
– Ей всего девятнадцать. Ну, тебе добавить или будешь говорить по-хорошему?
– Я просто сказала ей, что ты в нее влюблен. Только и всего.
– Господи!
– А она ответила, что ты очень хороший и умный мальчик и станешь красивым, когда вырастешь. Но сейчас ты для нее слишком юн.
Я рухнул на скамью «Марлина» и распорядился:
– Будешь рулить.
– Не рулить, а править, Боб.
Хороший и умный. Вот как она сказала. Не просто хороший, а хороший и умный. И еще красивый.
– Как тебе понравился спектакль, Боб? Боб!
А еще взрослый. Я действительно не по годам взрослый. Может, она позволит мне иногда с ней общаться. А когда мне будет пятнадцать, я приглашу ее на свидание. Ведь, если поду мать, у нас не такая уж и большая разница в возрасте. Папа был старше мамы на шестнадцать лет, и они поженились. Я не стану пока обольщаться, но все лето буду каждый день ходить в бассейн – до тех пор, пока ее там не встречу. И тогда… Ну, не знаю. Соображу по ходу дела.
Всю дорогу по двум рекам я думал о Габриэле. Думал о ней, когда привязывал «Марлина» и садился на велосипед. Все было как в дурмане. Я видел только ее лицо совсем рядом с моим и свое отражение в огромных карих глазах. Я думал о ней, когда ставил велосипед возле дома. Я даже не вспоминал о словах Крысы про то, что папа скоро умрет, пока не обнаружил его мертвым на кухонном полу. И тогда я не думал уже ни о чем.
Глава 4
Он лежал на полу, по-детски свернувшись калачиком. В руке у него была кухонная лопатка, волосы ничуть не растрепались. Я отчаянно надеялся, что сейчас он вскочит и закричит: «Шутка!» Я бы даже засмеялся. Честное слово. Но он не вскочил. В его открытых глазах уже не осталось жизни. Смерть настигла его, когда мы были в школе. Или возвращались из школы. А может, он упал, как раз когда я ставил велосипед возле дома. Хотя нет, он ведь не успел начать готовить. Было странно видеть его на кухонном полу – это не самое подходящее место, чтобы прилечь. Но папа не прилег. Он умер.
Я не успел ничего сообразить, а Крыса уже опустилась рядом с ним и констатировала:
– Зрачки расширены и неподвижны. Он покойник! – Она закрыла ему глаза и поцеловала в лоб. – Все будет хорошо, пап. Мы о тебе позаботимся.
Она достала из кармана телефон и стала подниматься по лестнице, набирая сообщение на ходу.
Господь слишком рано прибрал его. Папа никому не делал зла. И впредь не собирался. Он хотел только заботиться обо мне и о Крысе. Разве это много? Теперь у него и это забрали. А его забрали у нас.