Сделав ещё один шаг, я наткнулась на что-то мягкое. Под ногами оказался пушистый ковёр, ворсинки которого приятно пружинили, скрадывая звуки. Захотелось разуться и пройтись по мягкому чуду босиком. Он словно просил: «Расслабься, Алиса, я всего лишь ковёр». Конечно, ковёр, уговаривай. Сначала ты обманешь меня своей мягкостью, а потом внезапно оживёшь и попытаешься меня съесть.

Но, если честно, разуться и походить по этому чуду босиком всё-таки хотелось.

Я кружила по помещению, пока не вспомнила, что можно же кого-нибудь позвать. Вот только Родолит не сказал, к кому меня отправил.

– Родолит, – тихонько произнесла я странное имя, покрываясь колющими мурашками от осознания, что он, вероятно, тоже использовал какую-то магию. Объяснить своё безропотное послушание красавцу как-то иначе я не могла.

Прочистив горло кашлем, я тихонько произнесла:

– Извините, – как делала это раньше, заходя в чей-либо кабинет. Затем повторила громче и, наконец, в полный голос.

Темнота молчала. Возможно, хозяина помещения на месте не было, что объяснило бы отсутствие как звуков, так и света.

Теряя терпение я стала шастать по помещению увереннее, полагая, что оказалась в чьëм-то кабинете. Да, такое поведение сгубило многих героинь фильмов ужасов, но и помогло увидеть хоть что-то перед смертью. Преисполнившись уверенности и капельки наглости, двинулась прямо, понимая, что рано или поздно во что-нибудь врежусь, а так и до штор с выключателем доберусь. А может, и сразу до двери, чтоб выбраться обратно в коридор.

Ковёр тихонько шуршал под ногами, словно посмеивался над моими усилиями. И чем дальше я шла, тем больше убеждалась: окна, выключатель, дверь – всё это явно осталось в другой жизни.

– Нужны мне эти «ночные ведьмы»? – пробормотала я себе под нос.

И вдруг мизинец левой ноги столкнулся с чем-то твёрдым. Так ноги встречаются с тумбочкой. Зашипев от боли, я обеими руками ухватилась за больную ногу и принялась скакать на месте.

Ну и, конечно, по закону подлости, в этот момент спиной я задела нечто. Оно было костлявым, холодным и… похожим на руку. Я взвизгнула так громко, что наверняка спугнула всех местных летучих мышей. Остановилась, развернулась, и, конечно же, передо мной снова была темнота – всепоглощающая, жадная, и, похоже, слегка злорадная.

Трясущимися руками я потянулась вперёд, готовая на худшее. Мои пальцы наткнулись на… плечи? Ох, это было слишком.

– Кто здесь? – проблеяла я, пытаясь выглядеть хотя немного смелее, чем чувствовала себя на самом деле.

Ответом мне была тишина, но тут замерцал слабый свет. Медленно. Очень медленно. Он разгорался, обретая форму и цвет, и вот передо мной замаячило что-то зелёное.

А потом я увидела глазницы. Пустые, зияющие глазницы черепа, который явно не знал ничего о концепции личных границ.

Мой мозг попытался выдать кучу логичных объяснений, но всё, что вышло, это нервный смешок и истеричное «ой». Скелет. Передо мной стоял самый настоящий, светящийся скелет. И, кажется, он меня разглядывал.

В горле застрял ком, но, пока я собиралась то ли закричать, то ли свалиться в обморок, свечение усилилось, и я начала различать детали комнаты. Ну что ж, местная академия явно знала, как произвести впечатление. Антураж был что надо: широкий деревянный стол, тяжёлый и массивный книжный шкаф до потолка, шторы в пол, две пары дверей и, конечно, этот «ламповый» скелет.

– Что ж, практично, – пробормотала я, не сводя глаз с осветительного прибора в углу. – Декоративно и жутко. То, что доктор прописал.

Оставалось лишь понять, в какие двери выходить, пока скелет в углу продолжал медленно, но верно, разгораться светло-зелëным свечением.