Бледная кожа приятно контрастировала с волосами цвета бронзы, а широкие брови вразлёт весьма удачно смотрелись на лице с тонкими чертами аристократа. Высокие скулы, прямой нос и полные губы привлекали всё моё внимание.

– Прошу прощения, миледи, – тихо произнёс он, поймав мою руку, чтобы поцеловать её. Его пальцы, тёплые и сильные, сжали мою ладонь, и сердце вдруг сделало предательский скачок.

Однако у самой кисти остановился, выискивая свободный от земли участок кожи. Я ощутила, как жар расползся по щекам, ушам и шее. И всё же его губы на секунду приникли к самой чистой полоске кожи, отчего по моей спине прошёл едва ощутимый разряд тепла.

– Меня зовут Родолит, а вас?

– Алиса, – чуть не тая от его прикосновения, промямлила я. – Можно на «ты».

– Я тут уже полгода. А ты, судя по всему, поступающая, – он кивком указал на бумажки в моих руках и ловко отобрал список. – Отделение тёмной магии, не хило! Повезло, будем вместе на парах сидеть. Здесь легко заблудиться, так что тебе нужен надёжный проводник.

И прежде чем я поняла, что происходит, Родолит взял меня за руку и повёл вперёд, объясняя всё так стремительно, что я едва успевала что-либо запомнить. Он говорил легко и непринуждённо, а за собой тащил подобно паровозу, по пути объясняя, что и где находится. Я не запомнила ничего, позволяя красавцу, словно сошедшему с Олимпа, вести меня за собой подобно пастуху.

– Превратила кого-нибудь в осла? – вдруг различила я голос Родолита, выплывая из мыслей и осознавая, что мы уже не во дворе, но внутри дворца.

– Прости?

– За что к нам попала? – дружески уточнил Родолит. – В академию невезучих просто так не поступают.

– Невезучих? Здесь написано… – я хотела прочесть, но вовремя сообразила, что буклет с флажком и ручкой теперь у Родолита.

– На заборе тоже пишут, – горько хмыкнул он. – Да только всем ясно, что обычно для светлых и тёмных академии строят раздельные, а для вступления необходимо заработать не меньше шестидесяти баллов на вступительных. В нашу поступают и первые, и вторые. И никто не приходит по собственной воле. Значит, никаких разбитых сердец, Анфиса?

– Алиса, – машинально поправила я.

– Здесь написано Землякова Анфиса, – опустил он взгляд на список, прилагавшийся к буклету.

Я чуть не сообщила, что это моя сестра, но вовремя себя остановила. Остановила даже ноги, встав как вкопанная. Не может же Анфиса быть ведьмой, она ж моя близняшка! И я не ведьма, бред какой-то.

– Да не пялься ты так, иногда они ошибаются, – мягко проговорил Родолит, а я вновь поплыла от его чудесного голоса. – Ты только в приёмном скажи, что имя неправильно записали, всё поправят. Мы, кстати, пришли.

Родолит привёл меня к массивной двери деканата и, пока я пыталась придумать, как бы отвертеться, тихонько подтолкнул внутрь. Дверь со скрипом открылась, и я застыла на пороге, но Родолит лишь подмигнул мне и исчез в коридоре, словно это его совсем не касалось.

Внутри стоял запах пергамента и чернил, а за длинным столом сидело несколько человек. Самое интересное, что у каждого, кажется, был свой собственный вид нервного тика. Полный мужчина с оттянутыми вниз мочками ушей и блестящей лысиной постоянно хлюпал носом и чесал его кончик простым карандашом. Юная и исхудавшая девушка с вытянутым будто у лошади лицом и короткой стрижкой непрерывно постукивала каблуками под столом. Женщина с высокой причёской и в чёрном платье с серебристыми манжетами приподняла дёргающуюся бровь и оглядела меня с головы до ног.

– Абитуриентка? – резко произнесла она, не то вопросительно, не то с осуждением.

– Возможно, – пробормотала я, всё ещё не совсем понимая, что здесь делаю. Попыталась добавить, что ещё не определилась, но меня тут же перебил мужчина с лысиной, блестящей, как отполированное зеркало.