Я фыркнула, сильно сомневаясь, что во вчерашнем бредовом состоянии попросила хоть что-то.

Я просто ждала завтрака, а старшекурсники, устроившись неподалёку, с интересом осматривали первокурсниц. Их взгляды ощупывали нас, как товар на распродаже, и от этого по спине пробегали мурашки.

– Ставлю на фею, – сказал один из них.

– Не, не. Должна быть простенькая. Дурнушки всегда пропадают первыми. Вот эта, – лениво отозвался другой парень, серый, как булыжник, и ткнул в меня своим кривоватым пальцем.

– Кто бы говорил, – осмотрела я его с головы до ног. – И чего это я должна пропасть?

– Да потому что с тёмного факультета всегда пропадают студентки, – со знанием дела сказал он.

– Иногда и из светлых исчезают, – задумчиво добавил первый, кивая так, будто обсуждал погоду, а не исчезновение людей.

– Куда исчезают? – спросила я, надеясь, что это глупая шутка.

– Кто ж их знает. Администрация молчит. Но исчезают всегда.

– Я думаю, они помирают, – вновь заговорил каменный. – Я думаю, в этом году умрёшь ты.

На мгновение я перестала дышать. В комнате, полной гулкого смеха, наступила звенящая тишина, по крайней мере, для меня. Всё вокруг будто замерло.

Только я поднялась и задрала рукав белой, как для похорон, рубашки и шмыгнула в его сторону белой же тапочкой, как Жасмин предупредительно вклинилась между нами.

– Успокойся, Алиса, он не угрожает. Я тоже слышала про такую байку. Говорят, вот уже три года студентки исчезают. И отнюдь не только дурнушки, так что не бойся.

Я чуть не подавилась от её заявления, а Жасмин уже продолжала:

– Их пытались искать. Думали, сбегают домой или ещё куда, но девушек нигде не нашли. Ни одной.

К горлу подкатил ком.

– Первая всегда исчезает с началом конкурса «Ночная ведьма», – добавила она с такой небрежностью, будто рассказывала о местных традициях, не стоящих внимания.

Мой взгляд метнулся к старшекурсникам, которые сдержанно посмеивались, их глаза блестели каким-то странным предвкушением.

– Так что, не бойся, – закончила Жасмин с той же добродушной улыбкой, которая меня совсем не успокаивала.

Не бояться? Легко сказать, когда у кого-то из нас на факультете, возможно у меня, скоро будет собственный некролог.

Я почему-то думала, что ничего не жду, помимо собственного исчезновения. Эх, ну никак не получалось выветрить из головы слова старшекурсников о таинственных пропажах. Я даже, наоборот, заинтересовалась и захотела разузнать побольше. Зря, что ль в дождливые дни, когда работа была окончена, а встреча с Лео перенесена на более солнечный, от скуки глядела на ютьюбе документалки про серийников.

Но как оказалось, даже вчерашний ватный мозг был способен кое-что попросить. Кое-что важное и не очень.

Мне не привезли ни единой шмотки, зато доставили разрядившуюся мобилу без зарядника, – о да, я просто умничка, – и кипарис. Беднягу обернули в пупырчатую бумагу то ли для безопасности растения, то ли чтоб самим не уколоться.

Над последним сюсюкала и нежничала Жасмин, не уставая отвешивать корявому малышу комплименты.

– Какой чудесный, какой необычный, – разглядывала она растеньице, и я не могла с ней не согласиться.

Дурак долгое время рос возле денежного деревца и, судя по всему, решил, что тоже им является. Во всяком случае вместо одной он дал сразу три вершины, и ни одна из них не смотрела вверх, перекидываясь через бортики пластикового горшка, будто лиана.

– Как, говоришь, тебя зовут? – её личико вдруг вытянулось в недоверии.

– Он говорит?

– Да, назвался «Дураком». Ты не могла быть так жестока! Не могла? – соседка грозно зыркнула в мою сторону и тут же ласково на кипарис. – Ты что-то перепутал, милый. Она, наверное, называла так кого-то ещё.