И пока я, переодевшись, расчёсывала волосы перед запотевшим зеркалом, оно потихоньку возвращалось в норму, а позади меня неспешно проявлялась бледная фигура в белом платье и с длинными чёрными волосами.

Если, падая с лестницы, я вопила подобно сирене, то на этот раз не сумела издать ни звука. Словно суслик перед ястребом, я замерла, всеми силами стараясь слиться с окружающим миром и, если получится, стать частью декора.

Свет замигал.

Фигура за моей спиной тоже замигала. Как новогодняя гирлянда, которую ещё не докрутили до ума: то появлялась перед глазами, то исчезала, приближаясь рывками с каждым миганием.

Наконец, собрав всё оставшееся в организме мужество, я сумела пошевелиться и развернулась к ней лицом. Садако остановилась. Теперь мигал только свет. Я же обеими руками держалась за расчёску, надеясь избить её монстра.

Монстр протянул ко мне свои бледные, исхудалые руки, а я на миг подумала, что неплохо бы дать им увлажняющий крем, но тут до меня донёсся крик Жасмин:

– Забыла предупредить! В ванне обитает дух девочки. Не включай фен, а то она его боится.

Серьёзно? Мы так говорим, когда знаем, что чья-то жизнь под угрозой?

Мы с духом девочки одновременно покосились на фен, словно он был священным Граалем. Она тихонько заскрипела чем-то в своём горле, а я хмыкнула, вновь обретя власть над своим телом, и потянулась к орудию победы.

– Ты там скоро? – голос Жасмин приближался. – Не хотелось бы, чтоб нас закрыли в душе.

Словно это был сигнал, Садако с громким чавканьем и всосалась в пол. Я осталась с феном в руке, как последний герой фильма ужасов, которому внезапно отменили апокалипсис.

Жасмин появилась в дверях, свет мигнул ещё пару раз, но я не отреагировала, гордо выпрямившись.

В душе я действительно чувствовала себя победителем, а вот когда мы из него вышли, то обратила изучающий взор на собственное похоронное одеяние.

– Скажи, разве эта одежда подходит для учёбы?

– Эта нет, – поморщилась Жасмин, одетая точно так же, – но скоро доедет наша, и сможем переодеться в нормальное. К тому же я не думаю, что стоит ходить в форме во внеурочное время.

– И когда же начинается урочное?

– Окстись, Алиса, мы на тёмном отделении. Только светлые учатся с утра, а мы во вторую смену.

«Вечернее отделение, значит», – понимающе кивнула я, шаркая тапочками прочь из душевых и как можно ближе к столовой. Жасмин по пути объясняла, что где находится, и предупредила, что после завтрака придётся вернуться к себе, ведь сегодня нам довезут наши вещи, а ещё подгонят учебную форму, в которую придётся переодеться до обеда. Первый день, учебная линейка и всё такое.

По дороге нам встречались разные студентки, среди которых была тихая, низенькая и полненькая девушка в огромных очках. Жасмин поздоровалась с ней, назвав Элей, и тихонько сообщила мне, что Эля тоже с земли, как и я. Потомственная целительница, по идее, а по факту отправила в мир иной первого же зверька, которого лечила по всем правилам и тайным рецептам своей семьи. Затем были и другие животинки, а когда Эля решила помочь своему другу справиться с гайморитом, за ней пришёл Людвиг Кролев и помог перенестись в академию. И к тому моменту, когда мы дошли до столовой, я услышала из неë женское пение и бурный мужской спор.

Внутри, казалось, разместились все жители нашего этажа. Одни пели и танцевали, другие читали, третьи рисовали, а последние, усевшись в круг прямо на полу, играли в какую-то настольную игру. Я с любопытством оглядела это безобразие. В моей голове возник всего один вопрос:

– Где столы?

– Их поставят в половине девятого, – тут же отчеканила Жасмин. – Когда наступит время завтрака. Затем светлые свалят на занятия, а мы отправимся разбирать вещи. Надеюсь, нам хватит комнаты, чтоб разместиться. Ты же немного попросила?