под угрозой змеиного жала.
О, гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!
Крик
Перевод Бориса Дубина
Крик полукружьем
от склона
до склона пролег.
Черною радугой
стянут
сиреневый вечер.
Ай!
По струнам ветров
полоснул
исполинский смычок.
Ай!
(Цыгане в пещерах
затеплили свечи.)
Ай!
Тишина
Перевод Анатолия Гелескула
Слушай, сын, тишину —
эту мертвую зыбь тишины,
где идут отголоски ко дну.
Тишину,
где немеют сердца,
где не смеют
поднять лица.
Поступь сигирийи
Перевод Анатолия Гелескула
Бьется о смуглые плечи
бабочек черная стая.
Белые змеи тумана
след заметают.
И небо земное
над млечной землею.
Идет она пленницей ритма,
который настичь невозможно,
с тоскою в серебряном сердце,
с кинжалом в серебряных ножнах.
Куда ты несешь, сигирийя,
агонию певчего тела?
Какой ты луне завещала
печаль олеандров и мела?
И небо земное
над млечной землею.
Вослед шествию сигирийи
Перевод Виктора Андреева
Дети глядят
на дальний закат.
Свечи погасли,
и слепые юницы
к луне обращают лица,
и возносятся ветром
спирали печали.
Горы глядят
на дальний закат.
А потом…
Перевод Марины Цветаевой
Прорытые временем
лабиринты —
исчезли.
Пустыня —
осталась.
Немолчное сердце —
источник желаний —
иссякло.
Пустыня —
осталась.
Закатное марево
и поцелуи —
пропали.
Пустыня —
осталась.
Умолкло, заглохло,
остыло, иссякло,
исчезло.
Пустыня —
осталась.
Поэма о солеа
«Земля сухая…»
Перевод Виктора Андреева
Земля сухая,
земля немая
в ночи
без края.
(Ветер в садах,
ветер в горах.)
Земля —
старей
страдания
и свечей.
Земля
глубинной мглы.
Земля
безглазой смерти,
каленой стрелы.
(Ветер полей.
Дрожь тополей.)
Селенье
Перевод Марины Цветаевой
На темени горном,
на темени голом —
часовня.
В жемчужные воды
столетние никнут
маслины.
Расходятся люди в плащах,
а на башне
вращается флюгер.
Вращается денно,
вращается нощно,
вращается вечно.
О, где-то затерянное селенье
в моей Андалузии
слезной…
Кинжал
Перевод Виктора Андреева
Кинжал,
в жилах кровь леденя,
входит в сердце – как плуг,
взрезающий землю.
Нет.
Не вонзайте его в меня.
Нет.
Кинжал —
словно луч раскаленного дня
пламенит
глубины ущелий.
Нет
Не вонзайте его в меня.
Нет.
Перекресток
Перевод Виктора Андреева
Вечер, фонарь,
ветра шквал,
и – в сердце
кинжал.
Улица —
как струна,
дрожит в напряженье она,
дрожит,
от жалящей боли черна.
Всюду,
что бы ни увидал,
вижу: в сердце
кинжал.
Ай!
Перевод Виктора Андреева
Крик расстилает по ветру
Тень кипариса.
(Один я хочу остаться
и разрыдаться.)
Все порушено в мире.
Осталось только безмолвие.
(Один я хочу остаться
и разрыдаться.)
А ночной горизонт
искусан кострами.
(Я ведь сказал: один
я хочу остаться
и разрыдаться.)
Неожиданное
Перевод Виктора Андреева
Мертвый, на улице он лежал,
с кинжалом в груди.
Никто из прохожих его не знал.
Как дрожит фонарь на ветру,
Боже!
Никак не может унять он
дрожи.
Холод рассвета скользнул по лицу.
Но никто не решился
закрыть глаза мертвецу.
Мертвый, на улице он лежал,
да, с кинжалом в груди,
нет, никто из прохожих его не знал.
Солеа
Перевод Анатолия Гелескула
Под покрывалом темным
ей кажется мир ничтожным,
а сердце – таким огромным.
Под покрывалом темным.
Ей кажется безответным
и вздох и крик, унесенный
неумолимым ветром.
Под покрывалом темным.
Балкон распахнулся в дали,
и небеса балконом
текли и в зарю впадали.
Ай айяйяй,
под покрывалом темным!
Пещера
Перевод Анатолия Гелескула
Протяжны рыдания
в гулкой пещере.
(Свинцовое
тонет в багряном.)
Цыган вспоминает
дороги кочевий.
(Зубцы крепостей
за туманом.)
А звуки и веки —
что вскрытые вены.
(Черное
тонет в багряном.)
И в золоте слёз
расплываются стены.
(И золото
тонет в багряном.)
Встреча
Перевод Виктора Андреева
Ни ты и ни я, право слово,
не жаждали
встретиться снова.
Ты… почему, ты знаешь сама.