В сердцах Марта хотела выкинуть злополучный лук прямо в аэропорту, но Кустов не позволил, сказав, что оставит его на память. По дороге домой они много смеялись, вспоминая весь комизм ситуации и лица людей вокруг.

А дома все было по-прежнему, герани на окнах, мягкий свет настольной лампы и бурная радость спаниеля, который завалился на спину и поскуливал от счастья.

– Степаша, ты думал, я уехала навсегда? – Марта гладила нежное пузико щенка. – Разве я могу тебя бросить…

– А меня? – лукаво поинтересовался Кустов.

– А в тебя я могу бросить… цыбулей. Твоя Зинуша велела мне следить за твоим здоровьем и лечить любые хворобы луковой шелухой.

– Вот как? – с иронией произнес Семен Леонидович и открыл холодильник, – а я предпочитаю другие лекарства.

Вообще Марта любила готовить, ведь сам процесс предоставлял ей бесконечные возможности творить, но иногда хотелось чего-то эдакого, приготовленного кем-то другим. После четырех дней наполненных оладьями, пирогами и драниками, возникла тоска по пище диетической и малокалорийной. Но Кустов этого не знал и немного не угадал. Из чрева холодильника на белый свет он извлекал деликатесы, приготовленные к приезду любимой: копченого муксуна, пирожные из французской пекарни и гусиный паштет.

У Марты иногда такое бывало, что от одного вида вкусной, но жирной еды к горлу подкатывал комок. От своего доктора она это скрывала, боялась, что залечит до полусмерти. Какой бы хорошей актрисой Марта ни была, но Кустов уловил неладное.

– Что? – обеспокоенно проговорил он.

– Ничего, у меня до сих пор кабачковые оладьи не переварились.

– Ты должна сделать гастроскопию… если не хочешь у меня, сходи к Зыкову, он нормальный.

– Слушай, у вас это семейное, – отмахнулась Марта от слов Семена Леонидовича и принялась разбирать сумку, – Зинуша мне четыре дня про здоровье мозги канифолила, теперь ты… дай отдохнуть.

– Не хочешь о своем здоровье позаботиться, хоть на Гафера повлияй. Я обнаружил у него внушительную язву двенадцатиперстной, а он лечить ее не собирается.

Павел Петрович Столыпко, по прозвищу Гафер, был молодым частным детективом, у которого инициативы было больше, чем жизненного опыта, свою трудовую деятельность он начинал осветителем на съемочной площадке, откуда у него и сохранилось такое прозвище. С Мартой они познакомились пару лет назад на первом его серьезном деле, которое он едва не провалил.

– Когда он был у тебя? – поинтересовалась Марта.

– Позавчера. Я накатал ему назначений целый лист, а он даже не соизволил его взять, говорит, забыл. Разгильдяй.

– Потому что жрет всякую гадость, я ему говорила.

– Вот именно. Ты ему это говоришь каждый раз, когда мы садимся за стол. Прямо жалко парня, честное слово. Поэтому твои друзья со своими проблемами приходят ко мне, а не к тебе. Боятся тебе говорить.

– Да что ты? – язвительно спросила Марта. – И кто еще из МОИХ друзей обратился к тебе за помощью?

– Ну… м-м…

– Вот именно, – поставила она точку.

– Я думаю, у него проблемы на работе, – подул на угли угасающей темы Кустов.

– Он приходил один? Значит, с Зойкой поругался.

– А я все-таки думаю… – доктор не договорил, он заметил металлический отблеск в глазах любимой.

– На что спорим?

– Мне, в сущности, все равно… – сделал попытку избежать спора Семен Леонидович, но было слишком поздно.

– Не увиливай! На что?

– На что хочешь, – капитулировал Кустов.

– Тогда на желание, – Марта с чувством собственной правоты взяла в руки телефон. – Паш, привет. Я вернулась. А чего у тебя такой голос грустный? Зойка? Куда?

Марта слишком хорошо знала сложные отношения Гафера с его помощницей Зоей, они были влюблены друг в друга, но пока не научились любить, а точнее – принимать любовь. Когда один из них делал шаг вперед, другой неизменно отступал назад, и это издевательство продолжалось почти год. Из-за этого они часто ругались, обижались и расставались, но их неизменно тянуло обратно друг к другу.