Боже мой, ну что я несу, ужаснулась Наталья Николаевна, я же не замужем, детей и долгов у меня нет, но остановиться уже не могла:

– Солнце русской поэзии, – с горечью повторила она, – это для других, а для меня? Вы уж простите мне непоэтическую вольность и пошлый натурализм, но если для почитателей этого гения его творчество, это прекрасный плод, вкусом и ароматом которого они наслаждались, то на мою долю достались продукты переработки этого плода. Сказать вам как называется вещество, которое после употребления переработал человеческий организм?

Даль с грустным пониманием пожилого человека смотрел на эту кричавшую молодую женщину с искривившимся покрасневшим лицом. Бедный Пушкин подумал он, как она наверно доставала его своими скандалами. Один в один как моя первая жена, та тоже всегда орала, что я вечно на работе, денег дома нет, а на семью мне наплевать, да и бешено ревновала к медсестрам. Даль чуть усмехнулся, ревность жены была вполне оправданной, хотя за ноги она его не держала. Он и к этой Гончаровой подкатывал в своё время, но та очень тактично, умудрившись не ранить самолюбие самца, его отшила. Впрочем, его тогда быстро в тоже суточное дежурство утешила безотказная медсестра Аннушка, которую он шутя по-пушкински звал вавилонской блудницей.

– Ах вам смешно? – заметив его ухмылку, еще более взъярилась Наталья Николаевна, – А вы знаете я прекрасно понимаю Людмилу которая не выдержав унижений задушила Рубцова.[10] Если бы Саша поднял на меня руку, я бы тоже его придушила.

Госпожа Смерть в темном изящном костюме вошла в палату и с интересом посмотрела на Наталью Николаевну.

Даль рассмеялся, искренне, заразительно.

– Ну и что такого смешного я сказала? – возмутилась Наталья Николаевна,

– Да я подумал, а хорошо, что Александр Сергеевич, не дожил до вашего климакса.

Как ледяная капля воды, осаживает пену кипящего кофе, так и слова Даля неожиданно успокоили Наталью Николаевну.

– Ну вот и радуйтесь за своего кумира, – равнодушно сказала она, – а если я еще раз соберусь замуж, то это будет симпатичный, спокойный, ответственный и обеспеченный человек.

– Например за Петю Ланского, – заметил Владимир Иванович, – он давно по вам сохнет.

– Например и за Ланского, – спокойно и уверенно подтвердила Наталья Николаевна, – но не сейчас. Мне надо подумать.

Оба замолчали, продолжать этот разговор было бессмысленно.

Она хотела простого семейного тихого счастья, она не хотела в историю, она хотела жить и радоваться жизни. Но в свете, практически бесприданницу Наталью Гончарову с ее отягощенной наследственностью, никто не сватал. Да и про маменьку прямо говорили, что она незаконнорожденная. Один только бесшабашный Пушкин прельщенный ее юной красой, сделал ей предложение. С точки зрения маменьки не лучшая партия. Не отказывая маменька стала тянуть время в надежде найти лучшую партию для дочери. Как жениху, с точки зрения московских светских дам, наиболее точную характеристику Пушкину дала Анна Алексеевна Оленина: «Он был вертопрах, не имел никакого положения в обществе и, наконец, не был богат»[11]. Но других солидных женихов у Наташи так и не появилось. Маменька дала согласие на брак. И Наташа пошла навстречу судьбе с любовью, с надеждой и с гордо понятой головой.

Маленький, сгорбленный, смуглый, истощенный, больной человек ждал Наташу в палате и смотрел в забранное решеткой окно.

Наташе стало грустно, в сердце чуть кольнуло, Наталья Николаевна Пушкина видела одинокого мужа, который звал ее и которого она должна спасти.

– Я раньше не верила, что психиатрические заболевания заразны, – отвернувшись от Даля и глядя в окно больничной палаты сказала Наталья Николаевна, – теперь верю.