Чего нельзя было сказать о входной двери. Дубовая, как и во всех магазинах-крепостях Сен-Жаков, со стальным листом внутри, она крепилась на раме из двухдюймовой стали. Теперь дверь висела набекрень всего на одной из шести усиленных петель, выбитая двухтонным каменным львом, который с разбегу врезался в нее. Через открытую дверь проникал холодный ветер, неся с собой колючие частицы мокрого снега и изгоняя то тепло, которое за первые две недели зимы умудрились накопить старинные радиаторы, чтобы довести температуру в магазине до приемлемой, то есть всего на пару градусов ниже комфортной.

– Больше оживших каменных львов вокруг не видно, – объявила Стефани, еще одна леворукая, появляясь на пороге. В руке она держала второй прут от пресса, тоже погнутый. Учитывая, что речь шла о закаленном железе, специально рассчитанном на то, чтобы выдерживать значительное усилие, которое требовалось для проворачивания механизма пресса, погнуть его мог только кто-то невероятно сильный. Чтобы разбить камень, не требовалось столько сил. – Зато сюда идет один любопытный полицейский.

– По-моему, это пурбекский мрамор, – осмотрев отбитую львиную лапу, сообщила Руби. – Характерный пятнистый рисунок из раковин, и цвет серовато-белый. Интересно. Статуя из восемнадцатого века, не очень хорошего качества. Судя по наросту из водорослей и характерным разрушениям камня, провела какое-то время в воде. Кто-нибудь ее узнает?

– Похож на тех львов, которые когда-то водились в парке Хеджмид, – сказал Кэмерон.

Ему было лет пятьдесят, он был хорош собой и чем-то похож на Сидни Пуатье. Его отец и мать родились на Багамских островах, но Кэмерон вырос в Шотландии, говорил как уроженец Клайдсайда, а одевался как рассеянный профессор: фланелевые брюки, дорогие, но сильно поношенные рубашки, которые были ему велики и вечно вылезали из штанов то сзади, то спереди, и один или несколько кардиганов ручной вязки со множеством карманов. Сейчас кардиганов на нем было три: зеленый и два коричневых. Кэмерон был штатным сотрудником Малого книжного и знал всех постоянных покупателей в лицо, а они считали его владельцем магазина.

– Это здесь, возле Лэнсдаун-роуд. Правда, не так давно львы исчезли. Их украли, и никто не знает как, ведь они наверняка весили по паре тонн каждый. – Кэмерон отказался от попыток выпрямить прут и, как смог, пристроил его в винт. – Нас застали врасплох, – объяснил он. – Только сработала сигнализация, и тут же вылетела дверь. Даже защита не помогла.

– Защита придумана для отпугивания злонамеренных существ, как живых, так и мертвых, – напомнила ему Руби. – На неодушевленных каменных истуканов с ограниченным интеллектом и прочее в таком роде ее действие не распространяется. И это упущение, которое придется устранить, только надо придумать как. Я подниму этот вопрос на следующем собрании персонала.

– Так вот что это было! Статуя, которой дали движение, но не жизнь? – спросила Стефани. – Выглядело это странно. Лев вообще не сопротивлялся, просто вышиб дверь и продолжал переть к лестнице так, будто нас тут и нет.

Стефани была моложе Вивьен, совсем недавно из Вутен-Холла. Подвижная и изящная, точно эльф, она не ходила, а порхала; из одежды признавала только спортивные костюмы «Адидас», с собой всегда носила рюкзак, запас оружия в котором наверняка превосходил весь арсенал Кэмерона, вместе взятый: и рассованный по безразмерным карманам его многочисленных кардиганов, и тот, что он прятал под просторными рубашками. Сегодня Стефани выбрала костюм цвета морской волны с оранжевыми и черными полосками. Похоже, он служил той же цели, что ослепляющий камуфляж военного времени, по крайней мере на улице.