– Лучнику не нужна сила, – улыбнулся Такко, снимая и аккуратно сворачивая тетиву. – Важнее иметь твёрдую руку и верный глаз, а ваша дочь, я уверен, обладает этими достоинствами в избытке.

– Агнет Оллард – мужественная девочка и достойная наследница своего рода, – кивнул маркграф. – Который год она борется с болезнью… Но я задерживаю тебя. Вот, половина суммы, как и договаривались. Остальное – когда закончишь работу.

Глаза Такко загорелись при виде монет, которые маркграф высыпал на стол. Позаботился, припас помельче, чтобы не было проблем с разменом на базаре… Такко с сожалением отвёл взгляд от денег. Слишком часто ему доводилось уходить от заказчика без только что выплаченного задатка, и он научился осторожности.

– Благодарю за щедрость, – поклонился он, – но я не очень опытный мастер и боюсь не оправдать доверия. Я возьму десятую часть, а остальное, если вам удобно, заплатите, когда приду с готовой работой.

– Как знаешь, – пожал острыми плечами маркграф. – Возьми, сколько нужно.

Такко отобрал самые мелкие медяки, поклонился маркграфу и вышел.

В передней он остановился, делая вид, что пересчитывает монеты. Слуга, стороживший у двери, отвлёкся на что-то на улице, и Такко быстро поставил полуготовый лук в тёмный угол. Дубовые двери закрылись за ним, следом хлопнули ворота с гербом, и Такко оказался на улице.

Дитмаровы подмастерья ждали его совсем близко, сразу за углом, где от мощёной улицы отходил узкий проулок. Трое статных, мускулистых парней – таким бы в кузнице работать, а не в лучной мастерской! Видно, им не впервой было иметь дело с несговорчивыми соперниками: первый пропустил жертву вперёд и показался, только когда двое других преградили дорогу. От толчка и удара спиной о крепкий бревенчатый забор перехватило дух. Двое ухватили Такко за запястья и локти, а старший в недоумении обшаривал взглядом его фигуру:

– Где лук?!

Такко прикусил губу, пряча торжествующую улыбку. Пусть переломают ему рёбра, но не драгоценную заготовку.

– Где лук, скотина?!

Старший кивнул одному из спутников, и тот побежал осматривать улицу. Даже за угол заглянул, не бросил ли Такко заготовку там. Первый удар пришёлся по рёбрам, второй по лицу; от третьего, выбившего воздух из лёгких, перед глазами поплыли разноцветные точки.

– Нигде нет! – донеслось как сквозь плотную ткань.

– Да куда ж ты его спрятал? Мастер говорил, что лук не готов, в доме он остаться не мог!

От очередного удара Такко зашатался и осел на землю, выгладив спиной чужой забор. Крепкие руки тут же подняли его, ухватив за шиворот, сорвали с пояса кошель:

– Хоть задаток-то получил?

Медяки рассыпались по земле и тут же были вдавлены в мягкую почву тяжёлыми сапогами. Такко передёрнуло, пока у него шарили под рубашкой в поисках серебра. Ещё удары по т, один по лицу, и подмастерья ушли, обсуждая, что сказать мастеру, и не переставая оглядывать улицу в поисках таинственно исчезнувшей заготовки.

Такко ждал, пока дыхание не восстановилось. Осторожно поднялся: больно, но бывало хуже. От отца ему доставалось куда сильнее, да и в уличные стычки он ввязывался не впервые. Перед глазами уже не плыли разноцветные пятна, движения отдавались вполне терпимой болью – легко отделался. Он утер кровь подолом рубахи и аккуратно собрал медяки, которыми побрезговали Дитмаровы подмастерья. Пока не стемнело, как раз успеет на базар, в овощной ряд, и сегодня он будет угощать Кайсу ужином, а не наоборот. А когда совсем стемнеет, заберёт лук. Слуга, конечно, обругает забывчивого горе-мастера, зато заказ будет готов в срок.

^>1 Минутная стрелка на часах появилась только в XVII веке.