А позже, 14 декабря 1998 года, шахтер Александр Михалевич облился бензином и поджёг себя у входа в Луганскую обладминистрацию в знак протеста против беспредела власти. Этот вопиющий случай навсегда войдёт в историю Украины и ляжет жирным пятном на имена Ефремова и Тихонова.

В то время как крупные государственные шахты ликвидировались или простаивали, не имея возможности сбыть свою продукцию, в регионе стремительно множились так называемые копанки.

Добыча угля – отдельная большая тема, по которой можно написать книгу. И даже не одну. Земля Донбасса вся изрыта угольными штреками. Степной пейзаж украшают непривычные для приезжих рукотворные горы – терриконы. Они всегда вызывали неподдельное изумление гостей из других регионов, потому что такой феномен, наверное, нигде больше не встречается.

Кроме огромных многометровых породных отвалов, то там, то тут встречаются горки поменьше. Это старые заброшенные шахты, где уголь добывался вручную практически с поверхности. Руководство СССР запретило разработку поверхностных залежей угля. И не столько из-за того, что это наносило непоправимый вред природе, сколько из соображений стратегических. В мирное время можно было позволить себе добывать уголь с километровой глубины, а легкодоступные залежи на поверхности считались законсервированными на случай войны, когда поддерживать работу больших шахт будет невозможно.

Об этих залежах вспомнили в девяностые. И начали активно копать. Сначала старым дедовским способом – лопатой и обушком, а потом и тяжёлой техникой. И вскоре масштабы нелегальной угледобычи превзошли легальную в разы. Я как-то видел одну из таких копанок в Свердловском районе. Огромный карьер, в котором работают пять бульдозеров. Выстроившись в ряд, они гребут угольную массу наверх, где экскаватор грузит её в КАМАЗы. Самое интересное, что обнаружить её соответствующие службы не могут, хотя над этим местом регулярно пролетают вертолёты.

Добытый таким способом уголь легализуется через ЦОФы как шахтный и дальше уже идёт в продажу. Дошло до того, что некоторые шахты вообще прекратили добычу и занимались исключительно перепродажей нелегального угля. Местность вокруг копанок всё больше становилась похожа на лунный ландшафт, а государственные предприятия декларировали убытки и требовали дотаций.

Крышевание незаконной добычи угля также связывают с именем Ефремова. Говорят, что к 2010 году он, вытеснив из этого бизнеса конкурентов, контролировал около 90% нелегальных шахт в Луганской области.

Единственное, что создал Ефремов, – это «Укркоммунбанк». Создал на деньги областного бюджета, с единогласного одобрения депутатов, которые были безропотными соучастниками этой аферы. Это детище Ефремова и Тихонова бесплатно получило в своё распоряжение великолепное здание в центре города, которое под эти цели выделил областной совет. Всем госучреждениям области тут же было настоятельно рекомендовано перейти на обслуживание в «Укркоммунбанк». Председателем правления банка поначалу был сам Ефремов, а потом бразды правления принял скандально известный Эдуард Лозовский. С конца 1990-х банк использовался для проведения различных полулегальных схем, в частности для доведения до банкротства государственных предприятий и их скупки по заниженной цене.

Разумеется, всё это было бы невозможным, не обладай Ефремов той неограниченной властью, которую ему давали его должность и покровительство в верхах. В 1997-1998 годах от был заместителем главы обладминистрации, с 1998 по 2005 – главой облдаминистрации, а с 2006 по 2014 – народным депутатом от Партии Регионов. Сложно сказать, насколько в действительности велико было влияние Ефремова на политические процессы в области и насколько с ним считались в высоких кабинетах. На самом деле он не был единственным человеком, принимавшим политические решения на Луганщине. В особенности это показали выборы в Верховную Раду 2012 года, когда людям Ефремова из одиннадцати округов отдали всего три, да и то в двух они проиграли. В Северодонецкой агломерации Ефремов никогда не имел сильных позиций – там всем заправляли люди Фирташа. В Алчевске всегда была своя пьянка – вся местная политика была крепко завязана на «Индустриальном союзе Донбасса» и Алчевском меткомбинате. В Свердловск и Ровеньки в последние годы активно зашли «ахметовские» и подмяли всё под себя. Так что говорить о какой-то тотальной ефремовщине на просторах Луганской области было бы явным преувеличением. Но, как говорится, не важно быть – сумей прослыть. В Луганске свято верили во всесилие Александра Сергеевича. Кроме того, его образ всегда излишне демонизировался местными оппозиционерами и журналистами. Возможно, он сам искусственно набивал себе цену, раздув до невообразимых размеров мыльный пузырь своей значимости, и просто шантажировал киевскую власть шахтёрскими бунтами, а местные элиты – отлучением от кормушки. Но, так или иначе, составить ему реальную конкуренцию не мог никто, даже лидеры местных коммунистов, традиционно пользовавшиеся всенародной любовью.