Очередь превратилась вдруг в одно разозленное многоголовое чудище, которое завопило разными голосами.

– Издевается гад! Не за хлебом стоим, чтобы книжки вытаскивать! Украл ксиву у ветерана! Милицию звать надо! Морду бить нужно!

На последний призыв откликнулись трое: худой узкоплечий неопределенного возраста мужик с фиксой и татуировками по всему телу, рабочего вида рослый плечистый гиревик и с перебитым носом среднего роста и полусреднего веса солдат- боксер. Павлюков, окинувший агрессоров опытным взглядом, понял, что ему будет не сладко… Года два назад, до ранения, когда кроме рукопашного опыта было на пять килограмм больше мышц, а силы хватало на рывок штанги в сто тридцать килограмм, он бы разделался с ними как с котятами. А сейчас, правая рука еще не выносила резких движений, силы в мышцах у одного гиревика и то было больше, а боксер мог лягнуть так, что сбить с копыт сразу еще не окрепшего после госпиталя Степана.

– Поговорить хотите, ребята? Давайте отойдем чуть-чуть вот туда к садику. Там и расскажите мне все что знаете!

Павлюков расслабил все тело и быстро засеменил к садику, увлекая за собой противников на более выгодное для себя место. Вот он уже стоит спиной к столетнему дереву, сзади никто не зайдет, а боксер оказался возле небольшой ямки. Это уже обещало большие льготы Степану. Худой держал руку в кармане, стоял в двух метрах и не двигался, играя желваками, а гиревик и боксер шли на сближение. Что делать? Вед самый опасный худой, в кармане у него нож, пока Павлюков будет возиться с его дружками, он будет его резать, ведь по озверевшему лицу видно, что это псих. Боец русского стиля, в начале драки, похож больше на Ивана-дурачка добродушным выражением лица и как бы беспорядочными похожими на отмахивание от пчел движениями рук. Фиксатый засмеялся: «Что махаешь, дурило, сейчас вавка будет!»

– От тебя что ли? Ты же забздел, за спинами прячешься, иди сюда, недоносок!

Сработало, фиксатый кинулся на него с финкой в руках и… полетел лбом на дерево, набрав солидную скорость от одновременно произведенных затрещины левой руки по затылку и мощнейшего пинка в зад правой ноги Павлюкова. Боксера он просто толкнул в ямку, тот потерял равновесие и упал на четвереньки, Степана в это время гиревик поймал на удушающий прием, и ему ничего не оставалось, как упасть вместе с прилипшим к нему гиревиком на боксера. Только на долю секунды руки гиревика ослабили захват, этого Павлюкову хватило, чтобы вырваться из его объятий и оказаться лицом к лицу, с фиксатым, который уже наносил ему удар финкой под ребра. Молниеносный поворот на девяносто градусов гибкого тела Степана и прямой левый в кадык урке дал возможность Павлюкову поднять легкое нокаутированное тело как мешок над головой и бросить на двух его приятелей. Павлюков, торжествуя победу, подошел к очереди и сказал: « У кого, товарищи, еще есть жалобы или претензии к спецназу?» Но ему на руки милиция уже одевала наручники.

Дело в том, что шел 1976год, афганцев еще не было, и кто-то из бдительных товарищей в очереди позвонил в милицию с сообщением, что некий субъект ходит с поддельным удостоверением инвалида войны. Тем временем жертвы драки успели спрятаться в кустах, что позволило Павлюкову вообще отрицать факт драки, а свидетели дружно промолчали. В отделении милиции от него требовали, чтобы сказал, где воевал, он молчал, его повели к полковнику, который угрожал арестом, но Павлюков потребовал позвонить в военкомат или КГБ и получить нужный ответ от них. Ответ без лишних подробностей начальнику милиции был дан, Павлюкова отпустили, и он вернулся домой, где жена, теща и тесть уже начали обзванивать больницы.