Скорее за ним! Кто там меня держит? Отпусти сейчас же! Это же мои колготки; только почему они не рвутся? Любые колготки на их месте давно бы порвались, а эти лишь погнули лопасть у вентилятора.

Пока я распутывала нитки, пока приводила колготки в порядок, стекломойщик шустренько исчез. А я вдобавок ко всему только что проиграла Селесте контейнер мороженого с геноизмененной клубникой. Никогда бы не поверила, что существуют колготки, которые бы на мне не порвались. И где эта вредина их взяла? Не иначе как очередная военная тайна; иногда мне кажется, что она просто набита секретами и обо всех почему-то нельзя говорить.

Интерьер бывшего склада моющих средств неузнаваемо изменился. Портрет древнего борца за вечную и неизменную одежду сменил красочный рекламный плакат «Одежды в развитии». Страницы комиксов о жизненном цикле одежды теперь покрывали все пространство стен от пола до потолка.

– Я спрашиваю, доколе мы намерены это терпеть? – Оратор, сверкая глазами, потрясал над головой корпоративным журналом, сплошь переложенным закладками, другой рукой сжимая все тот же игрушечный бластер. – «Одежду в развитии» аннигилируют прямо у нас на глазах, а мы даже ложноножками не пошевелим?!

– Не сверести, какие у тебя ложноножки? – иронично отозвался кто-то из слушателей. – Да у тебя кроме пятипальп отродясь ничего не было!

– От гуманоида слышу!

– Ребята, не ссорьтесь!

Худенькая девчушка оторвалась от красочного транспаранта, на котором по примеру подпольщиков, живших в эпоху до Великого Катаклизма, старательно выводила от руки: «Нет закромам и архивам, да – одежде из инкубатора!»

– Веспер прав, надо срочно что-то делать. Иначе одежда снова станет вечной и такое начнется! Мне мама рассказывала, что когда она была еще личинкой, мы сильно не добирали по уровню благосостояния, представляете, ей приходилось носить бабушкины комбинезоны.

– Брось ты всякие пугалки рассказывать. Так не бывает: одежда должна быть настроена на биоритмы владельца.

– Так это же было до реформы, тогда любой одежде биоритмы и настроение владельца были по кастаньетам. А если те, например, худели или набирали лишний вес, одежда не меняла своих параметров.

– Это что же получается – костюм то обтягивал, то болтался? Вот бессовестный!

– А совести и прочих чувств у одежды тогда не было; она поэтому и попадала в категорию неодушевленных предметов.

– Перестань, ты напугала мой блейзер! – заверещала супергуманоидная блондинка. – Бедненький, скукожился и потемнел весь, теперь до самого вечера не расправится.

– Девчонки, ну теперь вы начинаете. Лиззи, вот скажи лучше, ты ничего подозрительного не замечала? Все же стоишь так сказать у истоков производства.

Лизелотта важно поправила бейсболку с нарисованным от руки логотипом фирмы и снисходительно взглянула на юного легумна.

– Эх ты, а еще тросниковщиком быть хочешь! Истоки – это не инкубатор, это когда смешивают ингредиенты для питательной среды и высаживают ростки. А в инкубаторе все строго по инструкции; даже Биг-Мастер, и тот не подойдет к контейнерам с немытыми конечностями или без головного убора. А по самим инструкциям, между прочим, постоянно устраивают экзамены. Так что если бы при мне хоть на микрон что-то было не так, я бы сразу заметила. Джереми, а может, продукцию уже на складе облучают иди еще что-нибудь, чтобы она прошла весь цикл в ускоренном режиме? Помнишь, в сериале про неустрашимого налогового инспектора?

– Не, исключено, – рассудительно произнес метаморф, поправляя рекламный галстук «Одежды в развитии». Тот откликнулся довольным урчанием. – Я как раз недавно помогал отлаживать систему жизнеобеспечения инкубаторов, перед этим две недели изучал все схемы. Ничего постороннего там не предусмотрено.