– Ладно, – Денис распрямился, потому что за мгновение до этого пытался отпить глинтвейн из моей чашки. Развернулся к выходу и пробубнил себе под нос, – в верхнем Женечка.
Кажется, кто-то ревнует, подумала я и вернулась к своей чашке, ожидая, что сейчас и меня куда-нибудь отправят. Хотя зачем ждать?
– А где наша с Денисом комната будет? Я хочу свитер переодеть, а то жарко.
– Конечно, дорогая, – улыбнулась мама Дениса, – наверх, направо и вторая дверь, первая это ванная комната.
– Спасибо! – я сделала ещё глоток напитка и, выдохнув пряный жар, встала и направилась в указанном направлении. Судя по тому, что сумок в прихожей не было, их отнесли в нашу спальню.
Я поднялась по широкой деревянной лестнице с блестящими лаковыми балясинами и перилами, свернула направо, отсчитала вторую дверь, слыша, что за первой шумит вода и вошла в нашу с Денисом спальню. Большая светлая комната с широкой кроватью, массивными шкафами, коврами, как точно обставила бы и моя мама. Правда, не так дорого.
У кровати стояла моя сумка, и я сразу же её расстегнула, достала тонкий джемпер с треугольным вырезом, чтобы жарко больше точно не было. Сменила свитер на него и глянула на зеркало над комодом. Пригладила растрепавшиеся от капюшона светлые волосы и подмигнула сама себе. Возьми себя в руки, родители твоего парня не такие уж и страшные.
На этой бодрящей мысли я вышла из комнаты и осторожно заперла дверь, развернулась, чтобы тут же увидеть выходящего из ванной Евгения. Он был в одном полотенце и совершенно мокрый, будто вытереться было слишком сложно или некогда. Капли воды, кожа и мышцы, перед моими глазами зарябило.
– Ой! – удивилась я его внезапному появлению в почти неодетом виде.
Он тоже вздрогнул и развернулся, захлопывая дверь за своей спиной.
– Прости, я не хотела тебя напугать! – тут же попыталась я извиниться.
– Катя, не знал, что ты тоже тут, – решился пойти в открытую дверь другой комнаты, которую я теперь заметила с другой стороны лестницы.
Полотенце почему-то решило остаться на двери.
– Ой! – сказала я снова, закрывая рукой глаза.
– Блин! Прищемило! – услышала его смущённый голос.
Я не выдержала и слегка раздвинула пальцы, чтобы ещё сильней расширить глаза. Пока Евгений боролся с заевшей ручкой двери, я была удостоена округлым великолепием на два полушария чистейшего совершенства. А потом я увидела её…
Маленькая тёмная родинка над левой ягодицей.
Нет! Нет! Нет!
Я резко вдохнула и провалилась в открытую дверь своей спальни, захлопнула её и прижалась спиной. Перед моими глазами всплыла картина, которую я теперь не могла стереть. Эта маленькая тёмная родинка и краснеющая от удара моей ладони кожа. И его низкий стон удовольствия…
Глава 3
Ужин был уже накрыт на стол, и Денис с родителями рассаживались на свои места, шумно обсуждая поездку и попадание в сугроб. Варфоломей восседал на большой тумбе в углу, и его морда выражала верх самодовольства. Евгений ещё не спустился со второго этажа, а я отошла к кухонной стойке, чтобы взять корзиночку с хлебом.
Увидела чашку со своим недопитым глинтвейном и осушила её одним глотком. Как пряно, но же не горячо, только послевкусие на языке, воспоминание об этом жаре.
Как воспоминание о жарком идеальном теле под моими руками, вот я глажу его рельефные грудные мышцы, обхватываю ладонями плечи, царапаю спину… И эта родинка…
Нет! Ну нет, пожалуйста!
Это же было так давно. Память, родненькая, не подкидывай мне эти образы. Как жаль, что глинтвейна больше не осталось, а лучше бы чего-то покрепче, чтобы я смогла расслабиться. У меня от волнения сердце не хочет замедляться, так и колотится, после того как я услышала хлопнувшую дверь в спальню Жени и убежала поскорей вниз.