Однако в XVI веке разница между целями, преследуемыми Великобританией и Россией, стала отчетливо видна. Интересы королевы ограничивались торговлей, в то время как русский царь настойчиво добивался политического союза против Польши и Ливонского ордена, подразумевая помощь деньгами и военными действиями, а также династические связи. Свадебная политика русского царя, сделавшего предложение племяннице королевы Мэри Гастингс, вызвала замешательство при английском дворе.

Непонимание формы правления, этики и нравственности (очевидное в работах Джайлза Флетчера, Джерома Хорси и других иностранцев, писавших о России) было не только со стороны британцев. Находясь за границей, посланники русского царя хотели, чтобы им оказывали почести в соответствии с их знатностью и положением при дворе. Однажды посол прервал свой визит, обидевшись на то, что королева решила встретиться с ним в саду. Елизавета I, напротив, устроила такой прием в знак своего особого расположения. После смерти Ивана Грозного российско-британские связи ослабли и несколько оживились только при Борисе Годунове, правление которого характеризовалось имперским размахом планов и активным привлечением иностранных мастеров, врачей и других специалистов. С целью создания университета Годунов предпринял попытку пригласить в Россию ученых из разных стран и отправил восемнадцать молодых людей учиться за границу (за столетие до поездок пенсионеров Петра).

Отношения между Россией и Великобританией оживились в середине XVII века, когда накопились знания об обычаях друг друга. Лондонцы проявляли интерес и сочувствие к событиям российской “смуты”, ярко описываемых в уличных газетах. В середине XVII века русские послы, в свою очередь, стали свидетелями государственных переворотов в Британии. Обезглавливание Карла I привело к разрыву дипломатических отношений. Первого июня 1649 года Алексей Михайлович (для которого казнь монарха была абсолютно неприемлемой мыслью) издал указ о высылке всех британских купцов. В то же время в Британии пуритане закрыли все театры, которые со времен Шекспира служили средством распространения информации о “Московии”. Вскоре после реставрации монархии в Англии граф Карлайл (прибывший, чтобы восполнить дипломатический пробел) дал представление в Посольском доме в Москве на Покровке. Этот спектакль пришелся на время становления русского театра.

Как доказывают исторические примеры, экономические интересы могут быть мощным средством миротворчества, если страх и предрассудки не являются основополагающей основой защиты национальной идентичности. В 1698 году Петр I посетил Англию. По мнению В. О. Ключевского, в первую очередь на Западе Петр искал технологии. Царь привез домой 800 иностранных специалистов: офицеров, инженеров, врачей… Однако королевство настолько поразило его своим порядком и умеренностью, что английское влияние прослеживается в создании и строительстве военно-морского флота, промышленных мануфактур, банков и других сфер жизни. Именно Петр Великий фактически заложил основы современных торговых и политических отношений с Англией.

В XVIII веке Россия открыла для себя достижения, накопленные западноевропейской цивилизацией, которые способствовали интенсивному развитию ее собственной культуры. Екатерина II способствовала появлению периодических изданий, основала художественную галерею, издала приказ об обязательной вакцинации и показала личный пример. Томас Димсдейл, приглашенный с этой целью, был бы очень удивлен подозрительным отношением русского народа к английской медицине как к “иностранному яду”. В свою очередь, его третья жена, баронесса Элизабет Димсдейл, в своем дневнике рассказывает о “диких банных ритуалах”, с которыми она столкнулась в России. В конце XVIII века Россия стремилась познакомиться с английским образом жизни. Английский парк в Петергофе, английская набережная Невы и первый металлический мост через нее, спроектированный английским инженером Уильямом Хасти… вот некоторые из бесчисленных примеров этой тенденции. Был изобретен даже термин “англомания”. Александр Пушкин подсмеивался над Евгением Онегиным за его прославление идей английского просвещения: “ Бранил Гомера, Феокрита; Зато читал Адама Смита… ”.