– Годится, – Слава вырвал меня из размышлений. – Сейчас мы пойдем вглубь.

Он ввел меня в лес уверенно, будто знал дорогу. Я озадаченно поплелась за ним, уклоняясь от веток.

– Не страшно, что я с тобой здесь сотворю? – спросил он, не оборачиваясь, и слова прозвучали как закадровый голос в кино.

– Ты забыл, что я занимаюсь айкидо?

Я громко рассмеялась, чтобы скрыть, что мне стало страшно. Мы шли по высокому и плотному лесу, по сырой земле, которой не касалась солнце. Мне вспомнилось, как однажды поздно ночью Слава привел меня на детскую площадку, где стояли качели. На таких мы с Тиной катались в детстве. С трудом я уместила в них свои бедра и было попробовала раскачаться, как он выдернул меня с них и содрал джинсы. Презерватив, брошенный на сидение, еще долго раскачивался взад-вперед. Слава – ночной человек. Когда я вспоминаю наши разговоры, вокруг непременно темно, и только его глаза продолжают сверкать, пока он рассказывает историю.

Сказывалась бессонная ночь: меня слегка шатало, и я едва поспевала за моим провожатым, уже готова была протестовать, когда он резко повернулся и сказал коротко:

– Раздевайся.

– Здесь? Холодно.

– Давай, не спорь, – и он начал стаскивать с себя одежду.

Рядом с ним ничему не стоило удивляться. Оглянувшись по сторонам, я нехотя стянула с себя майку. Слава в пример мне ловко разделся и пристроился на землю. Придирчиво осмотрев, что творилось под ногами, я прилегла рядом в готовности откликнуться, когда он притронется ко мне, но он продолжал лежать не шелохнувшись.

– Что мы делаем? – приподнялась я и ахнула, увидев его выражение.

Блаженная улыбка прорезала его лицо. Довольство, умиротворение. Определенно, в этот момент он испытывал счастье. Мне померещилось лицо матери – такой она представлялась мне в окружении новой семьи.

– Лежи и молчи. Ощущай кожей, – ответил земляной человек.

Мои лопатки неприятно упирались в твердую поверхность, по телу бежали мурашки. Я встала, оделась и села на корень дерева в ожидании, когда Слава насытится. Да, его лицо превратилось в лицо матери, вот-вот должен был раздаться радостный смех, от которого, словно в сказке, сыплются искорки. В моей фантазии сошлись два образа счастья: Слава, голый, на холодной земле в лесу, и мать в окружении новых детей и мужа. Это сходство как озарение. Я слышала, нам нравятся те, в ком мы узнаем образы из детства. Как в мужчине можно найти черты женщины?

– Ты провалила эксперимент, – констатировал он, когда вечность уже не казалась мне большой величиной. – Не справилась. Надо будет повторить. Может, в следующий раз получится.

– Уж уволь. Глупость какая.

– Ты воспринимаешь разумом. Нужно уметь его отключать и подключать другие источники восприятия. Если бы ты много не думала, ты бы поняла.

– Что поняла?

– Это надо прочувствовать, это не проговорить.

– Прочувствовать голой жопой?

– И ей в том числе.

– Я все думаю о том, что ты сказал о Тине. То, что я узнаю подробности о ее смерти, не изменит прошлого.

– Не изменит. Но изменит твое настоящее.

– Такое ли уж оно плохое, чтобы его менять?

– Это тебе решать.

Мне нравилось то, что Слава заставлял меня проживать. Страх или удивление, это всегда было волнующее чувство. Иногда я думала о том, каково это – быть им? Иметь насыщенную работу, быть в ладу с собой, впору писать книги об искусстве гармоничной жизни. Мы с Тиной разошлись в выборе профессии. Она не занималась подготовкой к поступлению в вуз в одиннадцатом классе, планировала устроиться на работу и параллельно заниматься учебой. Она готова была потерять год, чтобы понять, чем ей хочется заниматься, рассматривала МАРХИ, ведь у нее хорошо получалось рисовать. Я принимала решение вместе с папой. Название «искусственный интеллект» звучало многообещающе, и мы подали документы на факультет. А потом, как бывает, судьба толкнула меня по направлению к моей профессии. Я ее не выбирала. Уверена, Слава осознанно подошел к своему решению. И поэтому получал удовольствие от того, чем он занимался. Моя работа не вызывала у меня положительных эмоций. Что приносило мне истинное удовольствие, так это плавание.