V

В кабинет вошел щуплый, долговязый очкарик средних лет. Ребята встали, чтобы его поприветствовать. Гость, увидев, что помешал, в знак извинения поднял руки вверх. «Здравствуйте, коллеги, – обратился он ко всем и поздоровался с каждым за руку, – Ну что ж, у меня все готово». Эльбрус посмотрел на часы и уточнил: «Хотите начинать?» «Да, – отозвался ученый, – уже время». Увидев, как гость сверлит взглядом незнакомого ему студента, Марат поспешил его представить. «Борис Бештаович, – начал он деловито, – познакомьтесь, это Алан. Без пяти минут аспирант. Алан, это Борис Бештаович, кандидат исторических наук из Пятигорска». «Очень приятно видеть молодого коллегу, – отреагировал лектор, – А то у нас почему-то так повелось, что одни старики науку двигают». Кандидат наук пристально вглядывался в лицо Алана, как будто пытаясь там что-то прочитать. «Алан у нас Фидаровым интересуется. Книги его покупает. Я жумаю, ему с Вами интересно будет поговорить», – продолжил Марат, расхвалив своего друга. Алан как бы в подтверждение его слов схватил со стола свой бесценный экземпляр книги Фидарова и открыл на форзаце. «Он мне даже подписал одну из своих работ», – гордо заметил Алан.

 Мелькнувшая в руках будущего аспиранта книга приковала взгляд кандидата наук. «А ну-ка. Вы позволите?», – сказал ученый и протянул руку. Он открыл книгу, полистал ее и вернулся к форзацу, где красовалась подпись его именитого коллеги. «Да, интересно. – мечтательно продолжил он, – Сейчас книги мало кто читает. Все в электронном виде. Но для меня старую добрую бумагу ничем не заменишь. Интересно…». На лице ученого появилась ехидная улыбка. Он оторвал глаза от книги и с какой-то грустью произнес: «Очень интересно… Только это не его подпись».

Все вдруг притихли. У Алана отвисла челюсть, а Марат и Эльбрус смущенно переглянулись. «Как не его?» – возмутился Алан. Его словно окатили холодной водой. Но коллега из Пятигорска в ответ лишь растеряно пожимал плечами. «Я его подпись прекрасно знаю, – грустно продолжал ученый, – Я у него защищался. И еще до этого три зачета и два экзамена сдал. Как сейчас помню. Ох уж он мне крови попил. Поверь мне, я его подпись хорошо знаю». На этих словах гость широко улыбнулся. Было видно, что прикосновение к монографии Фидарова навеяло на него трогательные, былые воспоминания.

Алан не верил своим ушам. Выходило, что женщина, которую он видел в квартире профессора, его просто обманула. Но зачем? «Странно», – растеряно произнес Алан. Ученый посмотрел на него с любопытством. «Фидаров, знаешь, по-осетински что означает?» – спросил он, лукаво прищурив глаз. Алан замешкался. Знание родного языка у Алана оставляло желать лучшего. «Ну… крепкий, – промямлил он неуверенно и добавил, – …кажется». «Да. – согласился кандидат наук, – Но это же еще и существительное. Крепость, твердыня!» Сказав это, гость сильно оживился. «И в этом он весь, – продолжил гость в порыве вдохновения, – Он ни студентам, ни профессорам спуску не дает. Помню, в Нальчике на конференции. Камня на камне не оставил от аргументации наших оппонентов. Его потом еще все обступили, вопросы задавали…». Ученый вновь улыбался во весь рот от захлестнувших его воспоминаний и ностальгически покачал головой.

«А кстати, – неожиданно встрял Эльбрус, – живет он сейчас где? Там же, где и раньше?» Улыбка на устах кандидата наук в одночасье пропала. «Не спрашивай, – ответил он серьезно, – В хрущевке он живет, где уже сто лет ремонта не было! Всю жизнь там прожил. Такой человек и в таких стесненных условиях живет. Всего себя науке отдал. Я писал не раз в министерство, но разве они понимают… Не достучишься ведь ни до кого. Такой ученый! Весь Кавказ его знает».