– Нет, Драм жив, но и он в неведении о том, как погибла его армия.

– Хорошо. Я верен своим словам. Мы вместе пойдем к Кристаллу Истины. Зададим и этот вопрос. Постарайся уснуть.

Легко сказать: «Постарайся уснуть», но как это сделать, когда все тело пронизывает тяжело переносимый зуд?

Но постепенно Грецербер привык и к зуду, и к тому, что тело становится невесомым.

…Труднее привыкнуть к гигантским прыжкам огненного кумпа с планеты на планету, с планеты на планету. И как одной рукой удержать все более и более тяжелеющий с каждым прыжком Меч.

***

– Сегодня Гефест не примет вас. – Никак, у Гефеста появился молотобоец? – Нет его в кузнице. Еще до рассвета ушел в горы за кровью кумпа.

– Кумпы не живут в горах. – Грецербер весьма удивился, – а это откуда он может знать.

– Не живут. – Охотно согласился молотобоец. – Кровь кумпа оставалась у Сварожича.

К этому тоже нельзя привыкнуть: при каждом воспоминании о крови шерсть кумпа вздыбливалась, и начинала сыпать искрами.

– Когда Гефест обещался вернуться?

– Как вернется – так и вернется. Давненько они со Сварожичем не встречались за чарой доброго вина.

– Мы придем завтра. – Решил Грецербер, но кумп рассудил по-иному:

– Я знаю, где Сварожич живет.

Мало знать, надо еще и запомнить. Промотались они в поисках кузницы Сварожича аж до самого заката.

– Гефест уже ушел, наверное? – Но их сомнения укротило нестройное громкое пение. На три голоса.

– И Симаргл тут. – Кумп уверенно пошел на голоса.

Не было, однако, там Симаргла. Зато, шеи Грецербера неучтиво коснулось острие меча.

– Чужие здесь не ходят.

Теперь в один голос песня пошла.

– Пропусти их, Симаргл. Они – ко мне. – И понови песня на два голоса грянула.

– Ты уверен, Гефест? – Симаргл все еще держал острие у шеи Грецербера.

– Ну, – Неуверенно покачиваясь на нетвердых ногах, поднялся Гефест. – Лучника я вижу впервые, а кумп мне хорошо знаком. – Значит, освободил тебя Меч?

– Освободил, но больше нет во мне крови.

– Знаю, – потому я и здесь. Но не смог меня Сварожич порадовать, – всю кровь на меч-Кладенец потратил. Придется вам меч-Кладенец на Земле искать.

– А мой не подойдет? – Симаргл, наконец, отвел меч от шеи и на ладони выложил.

– Выдюжит ли он в новой рати? – С сомнением глянул на него Гефест. – Но и выхода нет. Драконы-то мне крови дали, а крови кумпа нет.

– А чем мой меч хуже меча-Кладенца? – Обиделся Симаргл. – Только тем, что крови кумпа в нем нет?

– Найду я вам кровь кумпов. – Кумп забыл, что на спине всадник сидит, высоко подпрыгнул, и исчез в вечернем тумане.

***

Ох, и долгим показалось Грецерберу его падение. До того долгим, что взор сплошь радугами забило.

И не менее долгим было возвращение в действительность. А она оказалась не менее фантастичной. Боль в руке еще чувствовалась, но сожженная рука… вернулась на место. И пусть, еще не шевелились пальцы …. Нет, одним пальцем Грецербер смог шевельнуть, и, охваченный радостью, ….

Удар головой о жесткую крышу окончательно вернул его в действительность. Хотя и сон был не менее реален. Впрочем, пытаясь осмыслить его, Грецербер нашел существенное несоответствие. Там он был… Лучником.

Стало быть, то был сон, хотя и не понятно, как такой сон мог родиться в его голове?

Он и не мог родиться, и не готов Грецербер становиться Лучником.

«Хлопотно это».

Чужим голосом было сказано, и не снаружи, а изнутри, из самой головы.

Значит, ….

«И рука… чужая…». Не его рука.

Нет, рука – его, но тело?

Тело Грецербер не решился ощупывать, зато ощупал… то, что мог ощупать.

Ни одну из многочисленных радуг он поймать не смог. Они легко проскальзывали сквозь руку, и…