Но пошли и, буквально, поползли, – кто – как! – они не к воде, чтобы смыть с себя все зловоние. Инстинкт подсказал им вверх карабкаться. Наверное, они могли и потеряться, расползтись в разные стороны, но что-то удержало их вместе, свело на сухом холме, густо усыпанном горько-сладкими ягодами. Но и не ягоды приманили их, это однозначно. Возможно, многие и шли, и ползли сюда бессознательно, из последних сил.

Хотя четверых так и не досчитались: двое-то там, на воде, сгинули, а еще двое – что тут говорить? – не нашли, стал быть, дороги.

Иное поразило и обрадовало рулевого: никто меча «не обронил».

Это после уже поразило, когда зашевелились, подыматься начали, ощупывая себя и охая. Из тех, кто вышел, больше всего рулевому и досталось, – рука у Граца была, наверное, сломана, когда падал – как только и полз-то он?

Ну, руку-то Сонир ловко приладил, – так на то у магов и подвизался, а вот как с головами быть? То ли от пережитых страстей, от ушибов ли, али от тумана смородного у всех они аки медные колокола гудят. А туман-то – тут как тут: потянулась сладко манящие еле заметные его ниточки.

Император-то не выше большинства оказался, на рулевого, было, право решать пало. А до того ли ему?

А туман уже к холму подбирается. Переглянулись Грац с Уканом, кивнули друг другу головами. Укан первым и пошел, а за ним и другие. Сначала они пошли вольготно, словно на прогулку собрались, да что-то больно быстро ход набрали, аки гнался за ними кто-то. Некоторые даже Укана обогнали. А тут, глядь, далеко впереди просвет веселый образовался, – вот и понесло. Пока, запнувшись о корягу, не стукнулся рулевой больной рукой о встречное дерево. Это-то тут же и умерило их прыть.

Надо сказать, вовремя умерило, ибо чуть, было, не столкнулись нос к носу с то ли лазутным, то ли дозорным отрядом.

«Кто, такие?», – Оглянулся на молодого лазутного Укан, – на него теперь право решать пало.

«Я таких не видывал ни разу», – оторопело заморгал глазами лазутный, на что тут же вскинулся Император: «Пошто Сабора не взяли?».

– Занемог Сабор, а таких людей и он не видывал. – Махнул здоровой рукой Грац. И, задумчиво помолчав, добавил. – Земля-то чужая, как-никак.

И это напоминание заставило «уши-то к земле и прижать».

Они на этой земле – чужаки, а посему не резон и раскрываться было. Уже одно то, как по-хозяйски вел себя тот отряд, ничего хорошего им не сулило. Грац придирчиво оглянулся на своих: м-да, одним махом сметут их чужаки, – заметят ли? Но чужой отряд вдруг перешел на рысь, и веером растаял в полумраке леса.

– Не нас ли ищут? – Прошептал кто-то из гребцов.

– Не, не нас. – Попробовал оправдаться лазутный. – Не сторожевой отряд-то.

– Ишь, знаток какой?! – Миролюбиво крякнул Укан. – Все равно, рано нам на люди выходить. Сначала осмотреться надо, и Воеводу сыскать.

– Так, Воевода их на поиски и направил. Кто еще? – Обрадовался, было, гребец, да, сам себя и опроверг. – Не было с ними Воеводы, однако.

– Если нас ищут, назад вернутся. Но я так думаю, нет нам надобы раньше времени обозначать себя. Вот, помыться бы, да о желудке позаботиться – самое время. – Грац устало опустился на землю. – Придется кому-то к драккару вертаться, а кому-то дичь искать.

К драккару вертаться не пришлось, поскольку Укан про котел еще у драккара вспомнил, и про самострел тоже.

«Ну, и аппетит нагуляли, словно дней пяток не ели».

Всякую опаску потеряли. Уже, когда завершали трапезу, разбрелись по лесу по разной надобе, и снова на отряд едва не нарвались. Однако хватило разума самим в руки не отдаться. Похоже, тот же отряд, битый только. То-то, звуки, легко узнаваемые, из леса-то слышались?