Грац про Императора, если честно, позабыл уже, оттого, к прискорбию Граца, от его дикого визга руки-то и задрожали. А когда не видишь, заподозришь все, что угодно.

Упф! Это уже проходили. Оказалось, одна из бестий вцепилась зубами в сапог Императора. Непорядок, конечно, но терпимо.

ЧТО?! Не проходили этого. Не про-хо-ди-ли! Невероятно, но драккар снова дал течь.

Грац, конечно, знал, что на драккарах есть несколько мест, где используется совсем невызревшая чука, но этому драккару много лет, и у него и недозревшая чука должна была дозреть. Драккары сращивают из обрезков чуки только во время сокодвижения не более двадцати дней в году. В Империи существуют всего две корабельные верфи и там трудятся более трех сотен человек. Только двадцать дней в году, и за это время успевают построить по одному-два больших драккара. Правда, задолго до этого они же вымеряют, выбирают и намечают подходящий материал, чтобы потом в ходе строительства не терять попусту время. Все рассчитано до мелочей, и у каждого своя очень точная работа: ошибется один, – и на целый год сотни семей остаются без средств существования. А на следующий год уже не всегда удается врастить в судно недостающую деталь. Капризна чука, – плохо срастается с уже твердой поверхностью. Но даже точная работа не гарантирует, что все срастется, как надо, и не везде это возможно. Для этого и используют еще не начавшую вызревать древесину. И, хотя эти места гораздо слабее, но и без них не обойтись. До таких мест, похоже, и добрались эти твари. Щель была значительной, – и, если бы не рыба под бортом, драккар, наверное, пошел бы ко дну: хоть чука и легче воды, но больно уж много на драккаре того, что еще как тонет.

Однако, визг Императора пошел на пользу: разом схлынуло всеобщее отупение, – и словно луч света лица зажег. Несколько человек ко второму якорю метнулись, и вогнали его в новый проран так, что ничто его оттуда не выдавит. И у Императора только честь пострадала.

Возможно, это дало только кратковременную отсрочку. Но так глупо снова растерять надежду. Тем более, когда солнце, наконец-то, пробило серую дождливую мглу. Ну, солнце-то, надо думать, намерения свои изменит неоднократно, а вот люди? Люди надежду еще не теряли, удовлетворенно отметил Грац, и снова не небо посмотрел. А ведь разбегаются тучи: «Авось и выберемся».

Но рука Граца сама потянулась к мечу.

«Что-то не то, однако?». Сердце сжалось, и взгляд Граца тревожно заметался по драккару. Ничего как бы подозрительного?

Кажется, ничего. Конечно, драккар, поднятый рыбами над поверхностью, все еще беспомощен. Но есть надежда, хоть и маленькая очень, что яркое солнце, на какое-то время отпугнет рыб. И тогда уж ….

Нет, что-то он, все же, просмотрел?

И вдруг Грац едва не выпал за борт, – драккар, приподнятый над водой скоплением рыб, сначала быстро понесло к берегу, а потом бросило круто носом вниз.

Граца всего передернуло, и он судорожно вцепился в рычаг руля. Но мысль, способен ли драккар выдержать такой удар, явно запоздала. На горных реках, случалось, отваливались носы, изображающие головы загадочных животных. Не известно, кто – эти животные, и почему именно их головы была на носах кораблей, но что есть – то есть.

Драккар выдержал, но падение было таким неожиданным, что сгинули в воде два гребца и, – что хуже! – три меча. А, вот, воды драккар почти не зачерпнул.

Весельщики скопом бросились к бортам, но выпавших гребцов так и не увидели. Зато, весьма неожиданно почти рядом вынырнул из тумана берег, но снова между ним и драккаром оказалась хоть и узкая, но высокая полоса растущих прямо из воды деревьев, а туман все еще позволял видеть берег только прямо перед ними, и никак не дальше.