Следопыт, когда по торжищу пробирался, тайно всматривался в лица людей. Разумеется, каждое лицо отличие имеет, а попробуй догадайся, кто из них «змееносец». Малаи, вон, больше отличий имеют, а Следопыт и не знал, что его Ленарис – малаи, да еще и из клана самого Белого Волка. «Уж не потому ли снова пропала она?», – мысль эта вспыхнула и погасла, но след оставила.

– Не совсем ладно поступил, что к Отшибу не заехал. – Укорил себя Следопыт, но, все равно, сначала в штаб поехал, – там-то, всяко, о войне знают.

– Здорово, Следопыт. – Выкатился из-за стола писарь штаба. – А сказали, что ты за озеро уехал. Какими судьбами?

– Да, вот, услышал, что война началась. – Следопыт сел на деловито освобожденное место.

– Какая там война? Смех один. – Штабной писарь – должность – так себе, но Отан форс держать умеет. – Налетели на рассвете, столицу пожгли, и обратно ушли. Людей, правда много положили – и они, и мы. А ты молодец. Сразу ветеран узнается, не то, что молодежь. Второй день в штабе обретаюсь, а никто еще не показывался.

– Полковник-то у себя?

– Ан, не помнишь? Сегодня же коней для полка подкупают. На бегах он.

Забыл Следопыт. Ох, неладно вышло: знал ведь, а забыл. Хоть он и не великий знаток коней, но полковник его мнения всегда спрашивает.

«Ладно, что приехал.», – немного отлегло от сердца, – «Пока скачки-то идут, успею на беговую приехать».

– Сегодня закупа не будет. – Между тем оповестил Отан. – Сегодня ночью и у Хромого пытались табун увести. Еле отбили, и сын Хромого погиб. И знаешь, кто угоном занимался?

– Ну, у вольников-то – Пес, а сейчас, говорят, нет его в городе. Наверно, подручные его?

– Вернулся Пес. А ты-то откуда знаешь? Ты же уезжал, кажется?

– Малаи и сказали. – Признался Следопыт.

– А не сказали они, что по их заказу коней Пес угнал?

– Заказ на перекуп был.

– Городской Вершак намерен сыск объявить. Чаю будешь? – Писарь пододвинул Следопыту кружку.

– Пустое это. Деньга под расписку отдана. Сам ее видел.

– Ну и что? Заказчик тоже в ответе.

– В расписке перекуп указан.

– Ты уверен?

– Своими глазами видел.

Коль закуп завтра будет, значит, и до Отшиба дело дошло. Следопыт осознанно имя Страта выпускал. Кайорис при расставании еще одной новостью сразила, но ее Следопыт, пока Ленарис не увидит, и Отшибу не откроет.

Но, когда уже по мосту ехал, не до новостей стало: пепелище вместо хибары увидел.

И конь, – слава Хромому, – сразу же в карьер пустился.

Спрыгнул Следопыт на ходу, – и… давай пепелище разгребать. А там и делать особо нечего. Такой засухи давненько не было, – одни мелкие угольки да пепел от хибары остались. Да дверь входная. Дверь-то озноб и вызвала, – подперта она с внешней стороны, основательно подперта.

Помутнело в глазах Следопыта и в голове зашумело, как после удара копытом. Вот так, с незрячими глазами, и побрел он, пошатываясь, словно пьяный.

Очнулся он на берегу Черпака, на том месте, где сын сгинул. Волком выл Следопыт, выворачивая душу наружу. Но ни слезы, кои, наконец-то, прорвались на волю, ни вой дикий не помогали освободиться от непосильного гнета.

Наверное, сиганул бы Следопыт в пучину с камнем на шее. К тому его мысль вела, да показалась на тропе… Лаки в сопровождении пушистых клубков.

А все его существо уже отупело от боли, – и Следопыт безучастно смотрел, как медленно приближается его смерть.

Первыми клубки подбежали, а самый смелый сразу же на колени влез, руку лизать начал.

И Лаки подошла. Подошла и неправдоподобно умными глазами Следопыту в глаза заглянула.

И увидел он в ее глазах то, о чем и мечтать не смел: не бывает такого, – не может человек среди звезд плыть.