Резкость и ирония в голосе была лишней, но Харви изводили навязчивые мысли, и грудь сдавливало какое–то странное чувство сродни отчаянию. Что бы это значило?

– Она хотела, клянусь… – оправдывался Крейг, виновато потупив взгляд. – Но Присцилла что–то наговорила твоему лечащему врачу, и тот запретил любые встречи, которые предположительно могли спровоцировать негативные эмоции. Она…

Харви грустно улыбнулся, когда заметил, как товарищ замялся, запрещая себе крепкие выражения в сторону Присциллы. Он начинал узнавать черты своей экс–девушки. Она с легкостью могла придумать что угодно, ревностно его оберегая. Как он раньше не осознавал, что эта заноза в его жизни погружается под кожу все глубже? Заноза, которую не хочется извлекать. И ему как мазохисту начинает до безумия это нравиться.

– Что ты думаешь о Присцилле?

– Вопрос некорректный, – замялся друг, но подумал другое. – Она – твоя женщина и родная сестра моей любимой женщины, так? Тогда что я должен ответить?

Смешная ситуация, но еще нелепее ходить в блаженном неведении.

– Правду. Я не хочу начинать свою чистую страницу жизни в роли дурака.

Поведать даже поверхностно об этой язвочке и суток не хватит, подумал Крейг. И как бы не наговорить лишнего, описывая все ее черты, которые сплошь имели темный оттенок.

– Она – сильная личность. М–м… Упрямая. Принципиальная. Дерзкая. Чаще всего несносная.

Хитрая и изворотливая, добавил Крейг про себя, но это Харви и сам поймет это со временем.

– И все? – торопил его друг. – Больше добавить нечего?

Крейг набрал в легкие побольше воздуха, потому что должен сказать товарищу единственную чистую правду, которая отобьет у того желание копать глубже. За эти слова ему не нужно будет в будущем просить прощения ни у друга, ни у Бога:

– Она любящая… До безумия… – честно произнес Крейг. – Она одной ногой уже в безумии… Иногда мне кажется, что она помешалась. Когда она узнала, что у Вас с моим знакомым инспектором случился конфликт, и ты оказался в клинике, то готова была напустить на меня всех бесов! А когда ей сообщили окончательный диагноз и степень тяжести твоей травмы, то готова была саморучно придушить меня!… Спасибо при сестре она себя старается контролировать. Я же избегаю ее, – честно без грамма юмора произнес он. – Девочка должна остыть, но… Но я и сам не могу найти себе оправдания… Хотя понимаю, что это несчастный случай…

Харви начинал уставать. Он по–дружески положил руку на плечо Крейга:

– Довольно самобичевания. Я лучше Вас всех вместе взятых знаю, каким несносным сам могу быть. Я уверен, что выпросил тот удар дубинкой.

– Битой, – виновато поправил Крейг.

– Здесь сказочно, – будто не слыша слов друга и продолжая наслаждаться бризом, восхищался Харви. – Надо будет здесь провести несколько дней. Но… Но для начала я должен разобраться в своей жизни. Мне не нравится то, что я наблюдаю. Какая–то Санта–Барбара…

Крейг прыснул от смеха, вспоминая времена свой юности, когда без исключения все его пассии не могли пропустить ни одной серии этого резинового сериала. И встречи с девушками четко согласовывались с программой передач. От этого зависело в котором часу пройдет свидание: до кинопоказа или после.

– Там все друг с другом спали, – брезгливо резюмировал Харви. – Как я понимаю, в нашем четырехугольнике все чинно? Боже! – тяжело выдохнул он. – Как еще меня Бог отвел от этой ошибки, за которой только пропасть?…

– Ты хотел поужинать вчетвером? – отводя беседу от грязной темы, поинтересовался Крейг. – Где? Во сколько? Выбор за тобой, но если ты передумаешь – я пойму.

– Нет, – сразу же без колебаний ответил Харви. – Я готов встретиться со своей бывшей… жизнью, – неуверенно добавил он.