Вот обо всем об этом Вася думал, возвращаясь после перерыва к поэтам в теплую комнату. И он жалел, жаждал, предвкушал, что на все темы, которые его волнуют, а его родителям не очень понятны, не близки, не жизненно необходимы – Вася теперь сможет общаться в среде себе подобных.

Дай Бог, чтобы Цветаевых было меньше, и нашлись те, кто видит в фильмах Балабанова отзвук, отражение всемирного творческого света, который падает не на всех и светит – не на каждого. Если лучик такой упал на тебя – ты счастливый человек. Те, кто сидят в тени – дуются и брюзжат, потому что про них никто не говорит, как они талантливы. Они – способные, профессионально подкованные. Но им остается только критиковать таких, как Балабанов. И все.

Или демонстративно выбегать во время съемки из зала, оставив после себя шлейф недоумения.

Вася не знал, с чего начать…

– Иди сюда!

Вася еще не отошел от читки, а тут новое потрясение: рука с длинными пальцами, перстни на которых блестели, как короны фей, поманила его, и Вася послушно пошел за женщиной-кошкой, поплелся, не зная зачем – как за чарующим запахом только что испеченного хлеба.

Они остановились в комнате, где раньше жила прислуга, а теперь висела только верхняя одежда поэтов. Пикантность ситуации была явной. Васе стало неловко, что ему надо что-то делать, а он боится, а красивая женская фигура перед ним требует действий. Или – не требует, как быть?

– Я с Петей Щебетовым пришел.

– Да уж знаю. Он мне все уши пропел.

– Да?

В этом вопросе Вася выразил все свое восхищение – и тем, что Петя такой молодец, заботливый друг, и что он, Вася, скромный и честно не ожидал, и что она, та, что стоит перед ним – такая, что закачаешься.

Не зря мы здесь, думал Вася. А то, что у девушки очень стройное тело и взгляд ее горит особенным огнем, который все бывалые мужчины, испытанные в боях любовники, распознают сразу – это прямой призыв к действию.

Вася не знал, с чего начать. Не понимал, что нужно говорить в таких случаях. Ему было страшно и сладко от того, что сейчас может произойти. Стремительность происходящего шла вразрез с Васиными представлениями о том, как завязываются отношения между мужчиной и женщиной. Вася не дарил девушке цветов, не водил её в театр, не провожал до дома – и, тем не менее, оказался с этой девушкой наедине. Ситуация, прямо скажем, пикантная. Вася еще сомневался в истинности своих предположений, но когда в руках еврейки появился ключ, похожий на клюв птенца – Вася понял, что не ошибся: клюв уверенно вошел в гнездо замка, так что дверь теперь охраняла их от вторжения посторонних.

– Молчи. Я все сделаю сама.

А Вася и не хотел говорить. Видно, какой-то печатью девственника он был отмечен. Только мысль: «У меня нет резинового изделия!» сверлила перфоратором в его кудрявой голове. А еврейка надвигалась, как туман. Вася застыл, как столб. Потом их глаза встретились. Вася навсегда запомнил взгляд женщины, помешанной на сексе.

Правда, сначала он подумал, что она больна чем-то. Ее трясло, глаза закатились, перевернулись там, внутри впадин, и белки скакнули, как два неба, и закинутое лицо, и порывистые движения оголенных до плеч узких белых рук. Вот – Васины руки, насильно взятые, поднятые к большим грудям, неумело ползают по красному топику, пробуют мягкость тела, а женщина целует беспорядочно Васино лицо.

Вот она ползет губами по его телу, длинные пальцы торопливо щупают рубашку, и голова еврейки стала быстрой, как футбольный мяч в ногах нападающего, (и) разметанные черные волосы были похожи на крылья вороны. В Васеньке росло что-то ему неведомое, сравнимое с детским тайным лазанием в буфет за малиной, когда вдруг ловишь себя на мысли, что мир вокруг каким-то странным образом остановился, и существуют только раскрытые настежь дверцы буфета, куда ты запустил свою руку с чайной ложкой. Хотя – ложь, не было в его жизни такого. Это из книг, из песен. А было у него сладостное чувство преступника, когда он поднимался в лифте на свой этаж, в квартиру, где жил с родителями, а в кармане лежал украденная в гостях батарейка, севшая, квадратная, а на ней нарисован красивый слоник. И он, Вася, стащил ее. Точнее – взял без спроса, после того, как папа мальчика, у которого он был в гостях, снял заднюю крышку лунохода и со словами: «Надо новую!» – положил эту чудную вещицу c изображением слоника на ковер. Что-то продолжалось дальше. Поставили новую батарейку, гусеницы игрушки пришли в движение, был чай на кухне – все это не важно – Вася думал, как бы украсть, взять то, что ему не принадлежит. А всего-то надо было попросить ее. Это же барахло. Вася не стал так делать. Наверно, в силу того же барьера, который мешал ему встречаться с девушками – страх услышать отказ. В невыносимых душевных муках, оставшись один в комнате, он cхватил желтый квадратик, и, уходя, ему казалось, что о воровстве знает вся квартира. Батарейка жгла ему пальцы, сжимающие ее в душном кармане – весь путь до дома, всю дорогу до лифта.