Там, в узком и темном коридоре без окон и толкового освещения, сейчас притаилась смерть.

Построено здание было странно. Окна у него шли только с одной стороны. Из них было неплохо видно последние лучи закатного солнца – когда Кьяра только вошла в свою комнату, имела возможность в этом убедиться. А противоположная стена, выходившая на восход, была глухой. Когда-то окна были и там, но после их заложили и попытались замаскировать. Из-за постоянного полумрака их было почти незаметно.

До этого момента Кьяра никогда не видела дома, в которых так сильно не ценилось естественное освещение.

Еще несколько раз Милла пыталась уговорить ее открыть дверь, но Кьяра игнорировала все мольбы. В конце концов девушке пришлось отступить.

Зло ушло от порога комнаты, вот только сон последовал за ним. Кьяра долго ворочалась в кровати, пока наконец не смогла уснуть.

А проснулась она непозволительно рано от громких криков в коридоре.

У купца, разместившегося в правом крыле, оказался удивительно тонкий голос. Он плохо его контролировал, из-за чего часто срывался на визг. На его фоне спокойный и низкий голос Вардана казался отдохновением для ушей.

Некоторое время Кьяра просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к шуму за дверью, стараясь вникнуть в причину спора.

Причина казалась до смешного нелепой…

– Эй, как можно кричать до завтрака? – мрачно спросила она, распахнув дверь. – Откуда у вас силы?

Купец запнулся, ошалело глядя на Кьяру. Потом указал на нее дрожащим пальцем и взвизгнул:

– Одной девки вам мало? Отдайте мою жену! Порченное племя не заслуживает человеческих женщин.

Вардан поморщился.

– Как я уже неоднократно повторял, никому из моих людей не нужна ваша жена. Почему бы вам не взять себя в руки, пока вы не натворили глупостей? Будет крайне прискорбно, если я потребую компенсацию за нанесенное оскорбление. Насколько помню, у людей разрешено брать плату жизнью.

Купец с опаской посмотрел на Вардана, который больше не улыбался. Он запоздало сообразил, что перешел черту, но не мог пойти на попятную.

– Э… это действительно только при дуэли. Но я никогда не приму вызов от грязного арна!

– У вас пропала жена, и вы не придумали ничего лучше, чем устроить скандал? – Спросила Кьяра. – А поискать ее вы не пробовали? Вдруг она и не исчезла вовсе, а просто куда-то вышла?

Получив возможность отойти от опасной темы, которая вполне могла закончиться его смертью, купец охотно ответил на вопрос:

– Это невозможно! Моя жена всегда предупреждала меня о том, что собиралась делать. Я ее муж и хозяин…

– Даже если хотела облегчиться? – перебила Кьяра. Ей казалось, что в ухе стало звенеть после этого дрожащего, тонкого голоса, и не хотела слушать купца дольше необходимого.

Она не поняла, почему купец посмотрел на нее с таким ужасом и отвращением и прошептал что-то о диких нравах арнов. И ответа не получила.

Кьяра еще не знала, что среди аристократов и людей, мнящих себя приближенными к ним, бытовало мнение, что настоящей леди чужды все эти низменные телесные слабости. А купец, несмотря на свой неопрятный вид и финансовые проблемы, из-за которых он поехал по всеми богами забытой дороге, вместо того, чтобы держаться торгового пути, подразумевавшего уплату пошлины, считал себя очень приближенным к аристократам. Его дед как-то имел счастье вести дела с каким-то бароном, что и позволяло ему так думать…

– Всем известно, что арны – похотливые животные, которые только и ждут момента, чтобы похитить наших женщин. – уверенно произнес купец.

Кьяра прикрыла глаза, не в силах справиться с его глупостью.

– Уверен, моралисты в главном храме меня не осудят, – сказал Вардан, демонстративно закатывая рукава.