Игорь встал и, видимо, решив, что разговоров хватит, закончил: – Пока больше ничего, остальное после…

Встал и я.

– И ещё…, – неожиданно, будто вспомнив, добавил он. – За мой звонок извини, я тогда был несколько сдержан в общении, но и ты должен меня понять: слишком уж многое случилось со мной за эти годы, я больше никому не доверяю. Вот разве что тебе… всё ещё почему-то хочется верить…. Жизнь теперь не такая, как была тогда…. Как-то всё жёстче стало. Последнее время даже поговорить не с кем, всем от меня нужны или услуги, или деньги. Сплошные дела, никаких человеческих отношений…. А дела закончили, рассчитались… и разбегаемся кто куда. Тоска… особенно после того, как… да что там….

Игорь замолчал на несколько мгновений, пытаясь справиться с эмоциями.

– Извини, давно нормально не разговаривал, – добавил он. – Нужно выговориться. Пятница, конец дня, может, закончим с делами и где-нибудь по рюмашке?

Отказать я ему не мог – как можно отказать потенциальному заказчику? – Но если честно – и не хотел: он снова напомнил мне человека, которого я когда-то хорошо знал – того Игоря из 2003 года.

***

Мы оказались в маленьком уютном баре, от офиса Игоря до него было рукой подать. – Обычный бар, ничего примечательного. – Пять столов, телевизор, симпатичная девушка-бармен, тихая ненавязчивая музыка, из посетителей, кроме нас, никого.

После нескольких рюмок коньяка, выпитых подряд, Игорь расслабился, взгляд его потеплел, то, что его сковывало – отпустило.

Я не мог его в этом поддержать, да он и не настаивал, уже тогда, в 2003-м, я не пил алкоголь, и он это помнил. Я сидел напротив него с чашкой кофе и внимательно слушал всё, что он говорил, вставляя редкие реплики. Игорю действительно нужно было выговориться, а мне было интересно его послушать.

– …Помнишь, как всё было на той стройке? – вспоминал он. – Работа по 12 часов, масса параллельных процессов, противоречия и нестыковки проекта, брак исполнителей…, там же муравейник был – одиннадцать подрядных организаций. Все толкутся, мешают друг другу. Одни залили плиты перекрытий, другие половину труб не заложили. Выполнили отделку, потом начинают бить штробы – забыли проложить кабели к операционным…, полный бардак. Только с тобой мне было работать относительно легко, да и то….

До сих пор не забуду, что вы там натворили с конструкциями атриума… Перепад высот по коньку до 50 мм, да и створ не идеальный.

– Фермы атриума, Игорь, на заводе выполнили не в размер, – начал оправдываться я. – Отправлять назад – это месяц времени, срыв сроков, а нужно было как можно скорее тепловой контур закрывать. Мы на площадке выправили, что могли, но перепад по конструкциям полностью убрать не удалось. Это заметили, приостановили работы, я получил выговор. Правда, потом признали, что я поступил правильно – там ведь поверх ферм монтировался алюминиевый каркас остекления, который встал идеально – ни перепадов, ни отклонений, все чётко по проекту. Но неприятный осадок остался…

– Да помню я, – ответил он, – так, маленькая ложка дёгтя, но на ушах постоять пришлось, попробуй объяснить всё это твердолобому начальству. Они приезжают шашкой махать – отклонения от норм, немедленно переделать, а разумные доводы в расчёт не идут, ведь тогда придётся принимать собственное ответственное решение.

– Специфика большой конторы, – добавил я. – Проблемы передают по цепочке вверх или вниз, в зависимости от обстоятельств, а там тоже некому принимать решения – либо из-за недостатка квалификации, либо из-за недостатка желания. Проблема уходит на второй, а иногда и на третий круг, подключаются новые и новые люди, всё искажается и результат непредсказуем…. Поэтому, я и ушёл тогда из конторы и открыл собственное дело.