Должно быть, именно сейчас ему следовало что-то сказать.

Нин Юньчжао смотрел на появившийся из башни Цзиньюнь силуэт девушки. Однако теперь ему не хотелось ее видеть и даже думать о ней, не хотелось думать о том, что он все это время делал и какие мысли посещали его по ночам.

Это в самом деле оказалось тяжело принять.

Нин Юньчжао постучал по перилам и развернулся. Даже если ему и хотелось что-то сказать, больше было незачем стараться выдумывать подходящее вступление.

Неудивительно, что ты знала о моем дне рождения.

Нин Юньчжао безмолвствовал.

Выходит, ты действовала умышленно?

Из коридора отчетливо виднелся главный зал. Сышэ не заходил внутрь и смотрел на Чжэньчжэнь, которая покидала здание. Параллельно он слышал доносившийся из комнаты голос господина Линя, который кого-то благодарил.

Эта девушка в самом деле безжалостна.

Сышэ вздохнул, когда из-за двери долетел голос господина Линя.

– Не провожайте, третий господин. Передаю это дело в ваши руки, урегулирование вопроса не требует отлагательств.

После этих слов господин Линь сразу же вышел из комнаты.

– Я провожу вас, – поспешно проговорил сышэ.

Господин Линь на минуту замешкался, но отказываться не стал. Плетясь друг за другом, за всю дорогу они не проронили ни слова. Достигнув лестницы, господин Линь вдруг остановился.

– У меня вопрос, – внезапно начал он и посмотрел на сышэ. – Сколько денег она выиграла?

Господин Линь не уточнил, о ком спрашивает, и не назвал имени, однако сышэ сразу понял, о ком идет речь. Услышав вопрос, он слегка улыбнулся.

– Как правило, мы держим в тайне подобные сведения о наших гостях…

Так-то оно, может, и так, но сейчас сложилась немного другая ситуация. Господин Линь хранил молчание, ожидая, что сышэ продолжит говорить.

– Тридцать тысяч таэлей, – закончил сышэ.

Господин Линь разинул рот от удивления.

Настолько много! Неудивительно, неудивительно…

Господин Линь посмотрел на сышэ. Он знал, что Чжэньчжэнь метала стрелы в башне Цзиньюнь и выиграла серебро, но ведь это заведение – не игорный дом. Сборище господ, строящих из себя ценителей искусства и стремящихся сохранить лицо, ставили такие огромные деньги, к тому же сама башня Цзиньюнь заполучила неплохой процент с выигрыша.

Он даже подумать не мог, что сумма окажется настолько баснословной. Неудивительно, что в башне Цзиньюнь ее назвали божеством богатства.

На сей раз отец с дочерью оба оказались на разделочной доске…

Больше не возвращаясь к этому вопросу, господин Линь кивнул распорядителю церемоний, развернулся и торопливо ушел прочь.

Глядя на спину регистратора, сышэ подавил свое любопытство. По правде говоря, ему хотелось спросить господина Линя, о чем же они с Цзюнь Чжэньчжэнь разговаривали в той комнате. Но он понимал, что не получит ответа на подобного рода вопрос, поэтому не стал его задавать.

Убедить отца принять крах репутации своей дочери и подавить гнев… это по-настоящему жестоко. Он даже подумать не мог, что в Цзюнь Чжэньчжэнь скрывается нечто большее, чем великолепные навыки метания стрел.

Правда, оставалось загадкой: это все благодаря покровительству семьи Фан или Цзюнь Инвэнь что-то ей оставил?

Сышэ развернулся, поднялся по лестнице и вернулся в комнату. Банкет в помещении уже убрали. Третий господин Доу отдал распоряжения нескольким мужчинам, после чего им приказали удалиться.

– Господин Цзинь с остальными ушли из-за юной госпожи Цзюнь? – не удержался от вопроса сышэ.

– Кто его знает. Эти люди слишком непредсказуемы. – Это, скорее всего, не волновало его, господина Доу больше интересовал господин Линь. – Почему он так поступил? Просто взял и признал безнравственное поведение дочери? То же самое, что в дерьме измазаться.