Зинаида, тотчас подхватив зеленый чайник с почерневшей деревянной ручкой, выскочила в коридор. Виталий почувствовал, что невероятно устал. Последние годы все чего-то выискивал, выбирал, приценивался, а успокоение вот оно, рядом с этой милой девушкой. Не прошло и пяти минут, как Зинаида вернулась с чайником, держа его за ручку, обмотанную толстым цветастым полотенцем.

– У меня есть халва, – похвасталась девушка. – С детства ее люблю.

Достала из шкафа угловатый кусок халвы, завернутый в пергаментную бумагу, и тотчас порезала его на деревянной дощечке на тонкие хрупкие ломтики, после чего разлила кипяток по фарфоровым чашкам. Майор Щелкунов мимоходом отметил, что чашки были из немецкого сервиза «Мадонна», весьма популярного в Германии, не иначе как трофейные. Сейчас их на рынке встречается немало. Во многих квартирах тоже имеется – хоть чашку, но купят, некий символ достатка. Хотя стоят они недешево.

– Угощайтесь, Виталий Викторович. А вот и сахар, если хотите.

Отломив кусочек, попотчевался. Халва и в самом деле оказалась вкусной.

– Помнится, до войны халву очень любил, а потом как-то не до лакомств было, – улыбнулся Щелкунов.

В разговоре вдруг возникла короткая пауза, только было слышно позвякивание чайных ложечек о фарфоровые бока чашек.

– Вы мимо проходили или специально решили зайти? – неожиданно спросила Зина, подняв на майора темно-серые глаза.

Сахар был размешан, халва откушена, впереди необременительный разговор с симпатичной девушкой, которая не была ему безразлична.

Отложив чайную ложечку в сторонку и улыбнувшись, Виталий спросил:

– Тебе откровенно ответить или все-таки немного слукавить?

– Хотелось бы как есть.

– Поначалу хотел немного прогуляться. Непростой был день… Потом отключил голову, а ноги сами привели меня сюда. Получается, что они обо мне знают больше, чем я сам о себе.

– Я думаю, что вам сегодня было плохо и вы решили с кем-то поделиться своими переживаниями.

Брови сошлись у переносицы. Зина затронула оголенный нерв.

– Не думал, что ты такая прозорливая.

– А тут не нужно быть провидцем. С вами очень несправедливо обошлись, Виталий Викторович. Руководство не может не понимать, что, передавая дело, над которым вы так усердно работали, оно оказывает вам недоверие. Это означает поставить под сомнение весь ваш многолетний опыт, заслуги…

Отпив глоток, майор произнес:

– Может, все не так плохо, как представляется? Может, это какая-то тонкая игра, в правилах которой я еще пока не разобрался?

– Знаю одно: что вам не стоит переживать по этому поводу. Все ваши знания и опыт остались с вами.

– Конечно, оно так… Но может, я просто перебежал кому-то дорогу? Вот и решили передать дело перспективному парню. Пусть берет это дело себе, я не жадный. Думаю, что на мой век работы еще хватит.

Виталий попытался переключиться на что-то другое, но заноза, торчавшая где-то на уровне аорты, без конца болезненно напоминала о причиненной обиде уколами.

– Вы очень великодушны, Виталий Викторович, вам это очень идет.

Возникла пауза, но если в первую их встречу в этой же самой комнатушке слегка подзатянувшееся молчание объединяло их, то сейчас оно скорее разделяло. Именно оно мешало Виталию приблизиться к Зинаиде, произнести слова, что приберегал специально для нее.

– А можете ответить еще на один вопрос, только честно? – спросила Зинаида.

Эта милая девчушка продолжала умело выворачивать ему руки.

– Конечно… Если это только не государственная тайна, – пошутил Виталий Викторович. – Задавай!

– У вас ведь есть женщина? Ну не может же такой мужчина, как вы, оставаться в одиночестве.