Отъезжаю от дома Гордиевского примерно на километр и резко торможу.

Какой Даниэль? Какая Майорка? Зачем я бегу, когда хочу остаться? Кому и что пытаюсь доказать своей неприступностью? Мне двадцать пять, меня до исступления влечет к этому мужчине, а я сбегаю от него, словно школьница. Господи, да у меня дочь от него!

Разворачиваю машину и еду обратно.

Вижу, что ворота все еще открыты, но Никита уже вошел в дом. Успеваю завернуть буквально в последний момент. Слышу, как срабатывает автоматика и створки ворот смыкаются, отрезая путь к отступлению.

Мотор глушу, но из машины выходить не решаюсь. Это какое-то помешательство. Только так можно оправдать мое неадекватное поведение.

Я вернулась, чтобы что? Высказать ему все, что думала все эти годы и рассказать про дочь? Попробовать спокойно поговорить и закончить проект? Или просто переспать?

Понятия не имею, зачем я здесь. А вот Никита Гордиевкий знает. Он уверенно подходит к машине, открывает дверь и протягивает руку. Просто ведет меня в дом. Без вопросов.

8. Глава 6

Играть со мной вздумала?

Никита

Вернувшись в дом, швыряю пакет с едой на диван. С утра на одном бутерброде, но жрать перехотелось. Такое зло разбирает, что желудок узлом и в башке спазм за спазмом. Остервенело тру лоб – не отпускает. Надо выпить.

Откупориваю бутылку вина, ищу бокалы. Их тут нет, оказывается. Вообще никакой посуды, кроме пары кофейных чашек и стакана, из которого пару часов назад Соня пила воду. Вот в него и налью сухого красного и приму как обезболивающее.

Опрокидываю в горло остатки воды и зачем-то вспоминаю ее слова «я не смогу, прости». В переводе с женского на нормальный это означает «пошел ты на хер, Никита». Размахиваюсь и запускаю стаканом в мраморную колонну. Пить буду прямо из горла, так даже лучше.

Я в бешенстве! В такой дикой и разрушающей ярости, что лучше сейчас ужраться до полного отупения и обездвижения.

В доме только одна бутылка вина и полглотка виски. Этого может не хватить. Надо было купить в ресторане пару бутылок того, что выбрала Соня. У нее хороший вкус на вина, оказывается.

Выпиваю залпом сразу полбутылки и шумно выдыхаю. Стою посреди кухни, разглядываю россыпи битого стекла на полу и снова тру лоб. Что, чёрт возьми, происходит? Какого меня так кроёт? Всё же в прошлом давно!

Когда я узнал, что ландшафтного дизайнера рекомендованной испанской компании зовут София Соловей, меня передёрнуло. Мало что в этом мире способно вывести меня из равновесия, но воспоминания о Птичке выбили почву из-под ног на раз-два. Я предпочел бы забыть нашу лав-стори, но память бережно хранила все подробности.

Я стал одержим Софией с первой минуты. Мы вместе выходили из концертного зала. Она оступилась – я подхватил. Ее спас – себя потерял. Впервые в жизни меня накрыло параноидальным желанием кем-то обладать. Заполучить её стало даже не целью – необходимостью. Так и не смог понять, чем именно зацепила эта девочка с птичьей фамилией, но лихорадило меня от неё знатно.

Тогда я уже планировал жениться на Юле и готовился встать у руля семейного бизнеса, но в один день передумал и рванул за Софией в Барселону. Не пожалел ни разу. Получил всё, что хотел, и даже больше. Добиваться своего я умею, проигрывать не привык. Но в случае с Птичкой проиграл.

Я мечтал о будущем с ней. Представлял, что она будет носить мою фамилию, родит мне сына или дочь – неважно. Хотел быть лучшим для нее, героем или принцем – без разницы. И что? Стал мудаком, который бросил в аэропорту Парижа, улетел к беременной невесте и не вернулся.

Первое время часто её вспоминал. Бывало, места себе не находил – так хотелось найти её и объясниться. Хотя бы написать, извиниться нормально. Даже татуху в память о нашей любви набил. Влюбленный романтик.