Аделаида пожала плечами с якобы небрежной беззаботностью.

– Не особенно люблю толпу. Я предпочитаю тишину.

– Должен ли я предоставить вас вашим раздумьям?

– Нет. Одиночества я тоже не люблю. – Тут ей пришло в голову, что он подыскивает вежливый предлог, чтобы избавиться от ее общества. – А может быть, вам хочется остаться одному? Я не хотела бы навязываться…

Коннор поднял голову, его полные губы изогнулись в легкой ухмылке.

– Мы вновь возвращаемся к взаимному смущению?

– Я не это имела в виду. – Аделаида смахнула с юбки воображаемую пушинку. – Не знаю, почему должна так себя чувствовать.

На самом деле она прекрасно это понимала. Она целовалась с ним. Такой поступок должен был бы заставить покраснеть любую приличную молодую леди.

А она уселась рядом с ним и начала легкую болтовню, словно они двое были старыми знакомыми и просто убивали время. Одним словом, это было очень неловко.

– Если хотите, я мог бы раздобыть и принести сюда стаканчик виски, – предложил он. – Или кочергу.

Аделаида оставила в покое юбку, подняла глаза и рассмеялась. Каким облегчением было услышать, как непринужденно он говорит об их прошлой встрече! Просто подшучивая над ее злосчастной маской… Признавать очевидное было гораздо легче, чем суетиться вокруг случившегося.

– В этом нет необходимости, – чопорно откликнулась она. – Благодарю вас.

– Вы уверены? Вы были на редкость самоуверенны вчера, проглотив немного виски и с оружием в руках.

– Поверить не могу, что вела себя так плохо. – Аделаида бросила на него укоризненный взгляд, в котором, впрочем, не было особого напора. – И не могу поверить, что вы столь дерзки, что напоминаете мне об этом.

– Мне понравилось, как плохо вы себя вели. – Его губы дернулись в лукавой ухмылке. – И мне понравилось быть дерзким наглецом.

А вот это замечание, решила она, было слишком самоуверенным. Но, Боже, эта его улыбка!.. Она могла соблазнить любую женщину, ввести ее в искушение. Аделаида посмотрела в сторону дома.

– Я должна идти. Мне не следовало…

– Мне не следовало вас поддразнивать, – мягко прервал он ее. – Я прошу прощения.

Она настороженно посмотрела на него.

– Если я останусь, вы обещаете вести себя, как джентльмен?

– Даю вам свое слово… наглеца. – Коннор снова улыбнулся, но в этой улыбке не было порочности, только обезоруживающая детскость, от которой ее напряжение растаяло. – Расскажите мне, что вы делали вчера вечером после того, как мы расстались. Было ваше опоздание замечено?

– Нет. – Аделаида заколебалась, не уверенная, хочет ли во всем признаться. – Я не пошла на бал. Моя сестра принесла хозяйке мои извинения.

– Ваша сестра Изабелла?

Она кивнула и ухватилась за шанс перевести разговор на безопасную тему:

– Да, Изабелла. – Аделаида усмехнулась. – Она всегда предпочитает, чтобы ее называли полным именем. Считает необходимым подчеркивать это.

– Аделаида, Изабелла и Вольфганг – необычный набор имен.

Аделаида невольно вздрогнула при упоминании имени брата. Обстоятельства жизни Вольфганга были широко известны, но она надеялась, что Коннор был с ними не знаком.

– Моя матушка родом из Пруссии, – объяснила она, преодолевая смущение. – А ее мать была итальянкой.

– Но лучшее в вас из Британии.

Аделаида улыбнулась:

– Отцу нравилось так считать. Он любил подчеркивать это, но лишь для того, чтобы поддразнить матушку.

Выражение его лица и интонация стали почти бесстрастными.

– Они не ладили друг с другом?

– Очень даже ладили, – уверила она его. – Просто им нравилось подшучивать друг над другом. Вот и все.

– Это частый способ выразить привязанность. – Коннор закинул руку за спину и, сорвав ярко-желтый цветок, протянул ей. – А это другой.