— И правда, выставили, — приятели переглядываются. — Хотя сначала показалась очень милой девушкой. Мы даже накормили ее.

— Тогда как она смогла заснять твой разговор с капитаном? — спрашивает Петька.

— Скажите толком, что случилось?

Прихрамывая, иду к свободному месту, рана разболелась так, что хочется для нее покоя. Ловлю внимательный взгляд тренера, прячу ноги под стул.

— Эта гадина записала видео на телефон и отправила в редакцию. Держи!

Петька сует мне в руку мобильник, я смотрю ночной выпуск новостей спортивного канала и холодею. Но пугает меня не тайная съемка, с такими вещами наши юристы справляются по щелчку. В ужас приводит общественная реакция на слова редактора о грядущем расследовании. Видео набрало несколько сотен тысяч просмотров и, естественно, наверняка не прошло мимо начальства.

— Иваныч, что делать будем? — от растерянности вопрос звучит жалостливо.

— Разбираться, конечно! — тут же активизируется менеджер. — Ты, Колесников, не успел появиться в команде, как влип в новую историю?

— Я влип? — вскакиваю, сжимая кулаки. — Я вам вчера первому сказал, что Паскевич нарочно ударил меня по больной ноге. Что вы мне на это ответили? — продолжаю противным тонким голосом, передразнивая Звездочку: — Не переводи стрелки на других, Колесников, неси ответственность за свои ошибки.

— Ну, я…

— Если бы вы вчера приняли меры, сегодня эта новость не стала бы неожиданностью, а еще удалось бы удержать ситуацию в рамках лиги. Теперь уже сор из избы вынесли.

— Так, заткнулись все! — тренер хлопает ладонью по столу, мы дружно вздрагиваем. — Юристы уже выкатили иск команде соперников. Результат матча не будет засчитан.

— Как не будет? — нестройный вопль вырывается из десятка глоток.

— Была ничья. Пусть так бы и осталась.

— Мы же в подвал* таблицы скатимся.

— Начальство так решило. И еще…

Иваныч делает паузу, медленно обводит нас взглядом, потом останавливается на мне.

— Что? Что? — не выдерживаю я напряжения.

— И Паскевич, и Колесников отстранены от игр на время разбирательства.

— Я-то за что? — вскакиваю и тут же падаю на стул. — Я жертва ситуации!

— А журналистка? Как она подобралась настолько близко, что сумела сделать запись?

— Я не знаю!

— Вот в этом и проблема. Пока ты напивался и нянчил обиду, девчонка делала свою работу.

— Кстати, лучше тебя, — снова вылезает менеджер и тут же прячется за спиной Громова.

Но я на Звездочку не реагирую. Перед глазами стоит хитрожопая репортерша с косой и ухмыляется. Даже когда я выкинул ее из бара, она не сдалась. Что мне крикнула? Пытаюсь напрячь память. Точно! Заявила, что я умоюсь кровавыми слезами. Ох, сучка!

Меня словно взрывом подбрасывает в воздух, пальцы сами сжимаются в кулаки.

— Я убью эту стерву! Точно, придушу!

— Колесников, сядь! — Иваныч давит на мое плечо. — Замри! А еще лучше, шагай к доктору, пусть осмотрит ногу. Освидетельствование понадобится для иска. И, Богдан, я не вижу твоего бейджа. Где он?

Я смотрю на себя, на ребят, пытаюсь вспомнить, где мог его оставить, но ничего на ум не приходит.

— Н-не знаю, — с запинкой отвечаю тренеру. — В комнате.

— Найди его. Тебя скоро вызовут к начальству. И без бейджа охрана на стадион не пропустит.

— Знаю, — бурчу себе под нос, озадаченный новой неприятностью.

Что со мной не так? Почему вся жизнь кувырком? Живо преставляю цепочку событий, которая последует за громким разоблачением канала. Теперь еще и от отца жди звонка. А все репортерша виновата! Попадись она мне еще раз!

Вот так я опять просыпаюсь знаменитостью, застрявшей в новом громком скандале…

У себя в комнате перерываю все верх дном — бейджа нет. Мозги кипят от напряжения, не могу вспомнить, когда я его видел в последний раз. Каждый шаг дается с трудом, нога болит все сильнее. В конце концов не выдерживаю и сажусь на кровать. Желудок тоже отзывается тоскливым урчанием.