– Опа, – откликнулся с заднего сидения Евгений, – про опиум и кокаин слышал, а это что такое?

Я наигранно, с лекторским пренебрежением, проговорил, будто озвучивая очевидный в определенной среде термин.

– Лауданум – опиум, смешанный со спиртом. Очень популярный в свое время в творческой среде препарат. Говорят, его изобрел в шестнадцатом веке алхимик Парацельс. Так вот, в истории известны даже целые общества, объединявшие различных творческих персон, злоупотреблявшими стимуляторами. Взять, например, известное во Франции в конце девятнадцатого века, Общество «Проклятых поэтов». И таких примеров тоже очень много. Тогда считалось абсолютно незазорным смещать свое восприятие всеми доступными способами. Байрон, Дикенс, Шарль Бодлер, Ги де Мопассан, Марсель Пруст, Зигмунд Фрейд…

– Как, и он? – с недоверчивой улыбкой произнес Евгений.

– Да, он был известным кокаинистом. А вот, например, Булгаков и Валерий Брюсов были близко знакомы с морфином. Льюис Кэррол, согласно мнению автобиографов, писал «Алису в Стране чудес» под влиянием опиума.

Воображаемый Чеширский Кот на мгновение материализовался под потолком автомобиля и, оглядев присутствующих любопытным взглядом, опять многозначительно улыбнулся и подмигнул мне перед тем, как снова растаять в воздухе. Я продолжал:

– Череда имен впечатляющая – Гумилев, Соловьев, Жан-Поль Сартр, Олдос Хаксли, Джек Керуак, Кен Кизи…

Я замолчал, думая, стоит или нет продолжать перечисление – за окном уже замелькал пейзаж, говорящий о том, что мы приближались к Манжероку. За беседой время в пути пролетело незаметно.

– Высоцкий, наконец! – веско произнес я. – Никто ведь не обвиняет его в определенных пристрастиях, но тысячи людей до сих пор восхищаются его произведениями и ролями в театре и кино. Потому что никто даже предположить не может, что пришлось пережить ему в его творческих исканиях. Проще игнорировать эту тему. Замести ее под диван. Вы скажете – нуу, это же совсем другое дело, это же Высоцкий, а не какой-нибудь Горшок из «Короля и Шута». Но по факту получается, что мы говорим о существовании масштабного влияния стимуляторов на творчество. Просто одних мы считаем возможным обвинять в этом, а другие как бы имеют некую неприкосновенность, общественное признание, высокий культурный статус.

Я выразительно посмотрел на собеседников.

– Получается, что большинство, как оказывается, вообще не знает, что такое мир Творчества. И судит о нем крайне поверхностно. Без обид, Лера. Не знаю, смог ли убедить вас в чем-то и изменить ваше отношение ко многим моментам. Вы меня точно нет. Поэтому «Король и Шут» будет продолжать звучать в этих динамиках еще долгое время. А вы, возможно, не будете больше столь категоричны в вопросах творческих определений. Ведь суть Творчества в том, что оно расширяет горизонты сознания. У него миллиард инструментов и направлений. И если вам какой-то из них кажется не созвучным, не факт, что он не имеет права на существование и не откроет для кого-то другого мир в новом свете. В любом случае этот наш разговор считаю интересным и очень важным. Спасибо вам за него.

– А мы что, уже закончили? – было видно, что Лера не готова к такому завершению беседы.

Я с сожалением развел руками.

– На этой пафосной ноте я сообщаю вам, что мы прибыли к месту вашего расположения.

Я сбавил скорость и повернул руль, съезжая на обочину и обернувшись вполоборота к попутчикам.

Парни и Злата, получившие явно нетривиальный взгляд на многие моменты, восхищенно переглядывались между собой. Лера была смущена и выглядела растеряно. Разговор явно сложился совсем не так, как она себе это планировала и представляла. Я рассмеялся и попытался сгладить этот неловкий момент расставания.