– Они живут по другим законам, – возразила девушка.

– Так давай и мы поживем немного по их законам! – не сдавался я. – Жить по чужим законам – это грех?

– Не знаю, – призналась она.

– Так вот сначала узнай, а потом разглагольствуй о грехах! – назидательным тоном изрек я и довольно заулыбался.

Подбоченившись, Вива мягко заметила:

– Ты хитер, а речи твои лукавы!

Почувствовав, что победа близка, я продолжил атаку:

– Скажи, разве можно назвать преступлением против морали интимную близость с человеком, которого любишь?

Ее лицо озарила легкая улыбка.

– Ты коварен. Обычно влюбленные венчаются…

– А разве любовь не стоит венца? – спросил я торжественно и пристально взглянул ей в глаза.

– Как сладки твои речи! – нарочито вздохнув, потупилась девушка. Потом вскинула голову и прибавила: – И доводы убедительны, но не праведны, совсем неправедны.

Я подхватился с места и, подскочив к ней, прижал к груди.

– Скажи, – робко спросила Вива, – только в полный голос скажи, всем сердцем скажи: ты любишь меня по-настоящему?

– А ты этого еще не поняла? – я ласково погладил ее по щеке, потом провел рукой по волосам и поцеловал в шею.

– Нет, ты скажи! – настаивала она.

– Люблю! – страстно промолвил я. – Люблю и готов за тебя умереть!

Девушка обмякла, почти повисла на моих руках и из ее глаз вдруг закапали крупные слезинки.

– Я счастлива услышать от тебя эти слова!

В постели я с ужасом обнаружил, что являюсь первым мужчиной в жизни этой странноватой, нежной, наивной и такой душевно чистой девушки… Боже мой, почему же она не сказала, не предупредила? Хотя… что бы это изменило? Ничего!

Уснул я только на рассвете.

Сны посещают меня редко. Или, может, я просто их не помню. Но в этот раз то, что пригрезилось, не исчезло из моей головы, как и тот сон месячной давности, в котором я увидел Виву… Да и видение, в общем-то, было не совсем обычным, каким-то странным, непонятным. Началось оно радостно, а закончилось кошмаром.

Помню, я летал. Как в детстве. То парил высоко над землей, под самыми облаками, то опускался ниже. С высоты любовался бескрайними полями и степями, голубым морем и желтыми пляжами, горами и изумрудными низинами. Мне так легко дышалось! Так легко было на душе!

А потом пошли другие пейзажи. Какой-то залив, множество стоящих на якоре кораблей, каменистые грязно-серые холмы, бетонная площадка аэродрома на берегу с десятком военных самолетов. Все это сменилось небольшими квадратами ухоженных полей и пастбищ, ровными рядами низкорослых кустарников, мелкими поселениями и зелеными взгорьями. Затем, дальше и на значительном возвышении, я увидел город. Но, чуть приблизившись, с ужасом понял: это всего лишь то, что от него осталось, – руины и пепелища. Жуткое зрелище! Разрушенные и полуразрушенные здания, закопченные и оплавленные опоры моста, остатки древних стен, искореженные автобусы и машины, поваленные на землю обгорелые деревья, перепаханные газоны с островками выжженной травы… Все это было покрыто прозрачным голубым маревом – руины города слегка дымились, содрогались и трепетали.

Я думал, что здесь господствует одна лишь смерть, что не осталось здесь ничего живого. И ошибся! На площади, захламленной огромными кусками бетона, камнями и битыми кирпичами, осколками стекол и рваными проводами копошились люди. Некоторые из них сидели, другие – лежали, третьи – бились в истерике и катались по потрескавшимся плитам, которыми была вымощена площадь. Я не слышал их стонов, рыданий и криков, я ничего не слышал – пространство наполнял какой-то непонятный гул, воздействующий странным образом не только на уши, но и на все тело. Он что-то напоминал, я уже слышал его… И тут до меня дошло: именно так, только гораздо тише, гудят высоковольтные провода…