Весело им, ты посмотри! И про разбитую машину, как я понимаю, они напрочь забыли!

- Я сейчас тоже прикольнусь и откручу тебе голову, - ворчу в ответ, однако не успеваю больше сказать ни слова, как у Гончарова звонит телефон.

  Как же не вовремя неизвестный абонент прервал нашу “милую” беседу. Однако, как только Захар поднимает трубку и произносит единственное слово “Да”, из динамика раздается грозный ор Валевского:

- Гончаров, я тебя придушу!

  Вот сейчас еще один кирпич свалится на голову бедного Захара. Хоть в чём-то мы с павлином солидарны – даже фразами одинаковыми начали разговаривать.

  Чур, я Гончарова душу первой, а ты, “мистер великолепие”, становись в очередь!

- Я тоже рад тебя слышать, Рома, - усмехается Захар и подмигивает нам с Настеной.

  Она, кстати, прыскает со смеху, слыша и грозный рев Валевского, и наблюдая за моим пылающим от возмущения лицом, однако именно ей я прощаю столь раздражающее сейчас меня веселье. Беременным надо побольше положительных эмоций – раз мое фырканье и крики павлина доставляют ей радость, то я готова еще пару нелицеприятных фраз высказать в его адрес и послушать, что он придумает в ответ.

  Хотя, что он умного и нормального может придумать? Разве что…

- Ты же знал, что эта курица там директором работает, - продолжает вопить Валевский, прерывая мои рассуждения на тему его скромной персоны.

  Кто? Я курица? Ах, ты…  Да я за это тебе такую райскую жизнь устрою - будешь вспоминать и вздрагивать при малейшем шорохе! Прямо бесит до посинения и позеленения, от чего я закипаю еще больше.

- Передай ему, - излишне громко говорю улыбающемуся Захару,  чтобы некоторые сволочи на другом конце прекрасно услышали мою гневную тираду, - что за “курицу” ответит.

- Не понял, - в трубке раздается удивленный голос Валевского. – Она что, рядом?

- Ага, - смеется Захар, ничуть не впечатляясь моим гневом. - И передает тебе пламенный привет, Ромаха.

  Секундная пауза, а после Захар резко отодвигает руку в сторону вместе с телефоном и морщится, так как из динамика раздается истошный вопль раненого вепря:

- Гончаров! – хотя, нет, он  не вопит, и даже не орет. В моем лексиконе не находится слова, чтобы описать этот громогласный рёв, который слышат, наверное, даже соседи через стенку. – Ты своей смертью точно не умрешь!

  Все прыскают со смеху, кроме меня – что-то не тянет меня на веселье, даже несмотря на то, что Валевский попал в столь щекотливое положение. И после этого он еще хочет от меня какой-то помощи?

- Пожалей Настену, - продолжает ржать Гончаров, правда, моя кислая физиономия его все-таки впечатляет, и он, извинившись, выходит из кухни.

  Слава Богу, а то очередного ора Валевского я просто не выдержу! Вроде и нет его поблизости, а все равно он рядом – то в кабинете два часа назад, то в моих дурацких мыслях, а теперь еще и по телефону. Хоть на край света от него беги!

- Чего ты так взъелась на Рому? – Настена, как обычно, поражает меня своей наивностью и добротой.

- Потому что он, - я намерено делаю паузу, округляя глаза и глядя прямо на свою любимую подружку, - напыщенный павлин! – заканчиваю с довольным видом, после чего засовываю в рот кусок мяса, прогоняя непрошенные мысли и решая не расстраиваться из-за какого-то идиота, который возомнил себя пупом Земли.

- По-моему, ты ошибаешься насчет него, - Настя продолжает вещать своим спокойным тоном, вызывая лишь ехидную и кривую ухмылку на моем лице.

- Птичка, ты меня иногда поражаешь, - фыркаю, снова засовывая кусок мяса в рот. – Нельзя же быть настолько доброй. Вот скажи, что в нем хорошего? Но только так, чтобы я впечатлилась.