Провести в городе вечер и ехать скорее всего через пробки – нужны ли мне эти приключения? Готовиться к встречам с Николай-Николаичем я не любил. В эти минуты вдруг всплывало всё то, чего не хочется держать в памяти: невыполненные обещания, болтовня о деньгах и непонятно еще о чем, которая всегда отравляла меня на несколько дней. В то же время я мог выполнить обещанное Эстер, вручить книгу Николай-Николаичу уже завтра. Попросить ее прислать мне рукопись прямо сюда, на юг? Это было проще, чем откладывать на сентябрь, да еще и тащить в ручной клади ненужные мне килограммы. Но захочет ли N. N. кататься c рукописью?

Я объяснил ей, что к чему, объяснил ситуацию с ее книгой: появилась возможность передать ее N. N. сразу. Немного удивившись моему предложению, она пообещала сделать всё зависящее от нее, чтобы текст мне доставили завтра же срочной почтой, не позднее, чем в полдень.

– Ты где живешь? В гостинице? Уверена, что всё там же. Рядом с Сен-Блезом?

Я не успел ответить, как она добавила:

– Какой ты всё-таки консерватор.

– Откуда ты знаешь это место?

– Я же приезжала к вам… С Ванессой. Забыл? Когда же это было? Вы жили то в номере, то в домишке небольшом.

– Ах, да… В домишке я и остановился.

– Дорогой мой, раз ты завтра занят, то до начала следующей недели я уже никак не смогу приехать, – залепетала она знакомым, сладковатым голосом. – Или в воскресенье, ближайшее… Какие планы у тебя на воскресенье?

Я раздумывал, или просто не мог подобрать нужной ноты.

Решив созвониться в следующий понедельник, с утра пораньше, мы попрощались.

Пакет Герта приняла прямо из рук посыльного в десять утра на следующий день. Кроме кипы бумаг, мне уже знакомых, хотя я и сожалел, что распечатку мне прислали свежую, вместо той, на которой я оставил свои пометки при чтении, они могли бы существенно упростить дальнейшую возню с текстом, в пакет было вложено еще пару книг, изданных в неизвестном мне издательстве, всё на ту же невеселую тему, но уже других, незнакомых мне авторов…

Николай-Николаич был приодет в футболку с короткими рукавами, в рваные джинсы, на босых ногах – совершенно нелепые сандалеты. Впервые я видел его в таком виде, не в костюме. От него пахло терпкими мужскими духами, показавшимися мне тяжеловатыми, с запашком.

Его сопровождала белесая особа лет тридцати. Они были накоротке, но не в близких отношениях. Пассия друга, родственница? Наряженная в платье непонятного стиля, то ли пляжное, то ли вечернее, да и на ногах – почти невидимые шлепанцы, – она выглядела полуголой. И уже по глазам было понятно, что вряд ли отличается выдающимися умственными способностями, но знает свое место и умеет себя держать в своей среде. Она косилась на меня с приветливой настороженностью.

В ресторан, находившийся почти на самом променаде, нас впустили как делегацию. Просторный, дорогой. Название заведения мне что-то напоминало, хотя сам я в такие места не ходил.

Мы расселись вокруг заранее заказанного круглого стола у окон. Нам принесли воды, виски, льда. Белесая провожатая попросила стакан томатного сока. Оценив каприз, метрдотель даже слегка поклонился.

Николай-Николаич был загорелым, выглядел, здоровым, до неприличия благополучным. Он даже сбросил пару килограмм. Благодушно глазея по сторонам, он не переставал что-то сверять по мне скептическим взглядом. Мол, хорошо же вы здесь живете, ничего не скажешь, а всё жалуетесь.

– Корабль прямо в порту пришвартовали? – спросил я.

– Яхту… Нет, не в порту, – поправил он.

– В море оставили и на вертолете прилетели?

– А что вы предлагаете? Знаете, сколько берут за стоянку? И место заранее бронировать нужно. Вот как столик в этом ресторане. С вами разве можно заранее о чем-то договариваться? Себе дороже…