Я, конечно, запротестовал:

– А Коля? Уехать не попрощавшись с ним? Вы же из-за него остались. Да и вообще. Сразу из больницы в поезд? Не могу согласиться. В конце концов, на мне лежит ответственность за всё это.

Одними глазами Элен опять умоляла не развивать тему дальше.

– Билет я вам куплю, как только выпишут… А вам надо остаться на день-два, – настаивал я. – Я вообще могу поселиться у Пьерика с Гертой, в гостинице. На пару дней. Ничего страшного не случится.

– Глупо как-то, – обронила она.

– Да нет, в этом есть что-то…

Она взглянула на меня вопросительно.

– Всё как в жизни, – пошутил я.

– Всё наоборот?

– Наоборот. Не так, как планируешь… Может, у вас по-другому получается?

– Не могу же я портить вам отпуск.

– Всё совсем наоборот.

Она что-то мельком сверила по моему лицу и промолчала. Пару минут мы сидели молча.

– Вы же не просто так приехали. Разве, вы не пишете, когда вы на отдыхе?

– Я уже объяснял.

– …что перестали писать.

Я всплеснул руками и стал ее уговаривать:

– Смотрите, какая погода! Лето. И не так жарко, как бывает. Очень хороший сезон в этом году.

Она едва заметно улыбалась краем глаз.

– Я решил провести лето как получится, жить по течению. У меня в жизни многое изменится в этом году. Мне кажется, что это лето последнее из той прежней жизни.

– Что изменится?

– Трудно объяснить. Так мне кажется.

– Только за билет я сама заплачу, – глубоко вздохнув, сказала она.

– Хорошо. Согласен.

Она всё же пристыдила меня взглядом.

– Самые правильные решения принимаются по необходимости. Есть такая житейская премудрость, – будто оправдываясь, заверил я. – Это сложно бывает понять. Сложно отказаться от идеи выбора. Еще сложнее увидеть в этом хорошую сторону. Но это так. Если понимаешь это, всё становится проще. И не ждешь ничего. Ни плохого, ни хорошего.

– Вы по этому правилу и живете?

– Не всегда, – не сразу ответил я. – Вряд ли это правило.

Час спустя я опять я сидел на той же скамейке. И опять мне никуда не хотелось уезжать, отдаляться. Как только я это делал, во мне разрасталась какая-то яма, пустота. И росла неуверенность во всем. Я забывал притормозить на красный свет. Вещи валились из рук. В супермаркете я забывал забрать банковскую карточку из платежного аппарата, благо меня успевали окликнуть. В противном случае я бы остался без прав, без денег, без головы.

Как врач и пообещал, ее выписали на следующий день к обеду, чтобы не оставлять на выходные. Приехать вовремя, к часу дня, мне не удалось из-за пробок. Когда я вошел в палату, было уже почти три часа. Зато ее накормили обедом, и для нее это было лучше любого ресторана, в который мы могли бы попасть в этот час; плохое питание во французских больницах встречается редко.

Выписка представляла собой копию документов, приготовленных для страховой компании. Ясного диагноза так и не было. Значились лишь указания на острую аллергическую реакцию, вызванную неустановленным аллергеном; даже тесты, получалось, сделать не удосужились.

Элен хотела сразу же определиться с отъездом. Я взглянул на расписание поездов. Вариантов предлагалось много. Но Интернет плохо работал, связь зависала. С бронированием и оплатой билета по телефону мы бы провозились долго, проще было заехать на вокзал; на этом она и настаивала.

Билеты на среду, на вторые сутки после ее выписки, оказались слишком дорогими, в полную цену. Элен настояла на своем: купила билет вдвое дешевле, который уже подыскала себе за день до этого в больнице, воспользовавшись Интернетом соседки. Завтрашний отъезд стал неминуем.

В ее глазах я не видел никакого желания мчаться в Париж сломя голову, вскочив в первый же поезд. С забинтованной ногой? Как она будет передвигаться одна? Ей не удавалось скрыть в себе какого-то противоречия, она то и дело отводила глаза в сторону.