Нашему взору предстаёт во всём великолепии убранства столовая или трапезная знатного господина. Всю ширину комнаты занимает стол, заправленный белоснежными скатертями, уставленный множеством блюд, которые источают нежные ароматы. Посреди комнаты расположился человек с посохом, одетый в кружевные наряды эпохи Людовика XIV, который отдавал короткие распоряжения слугам. Они вносили блюда с яствами, столовые приборы и расставляли их согласно поступающим распоряжениям. Многочисленные канделябры, расставленные вдоль стен на разной высоте, давали достаточно света, чтобы помещение не казалось тёмным и мрачным. Что это? Где это? Может, это подготовка к съёмкам какого-то исторического фильма? В голове не укладывается, что мы вот так одним махом перенеслись лет на 200, а может и более, назад. Но как говорят: голод не тётка… От такого великолепия блюд и ароматов лёгкое чувство голода переросло в непреодолимое желание быстро подойти к столу и отведать чего-нибудь съестного. Мой спутник оказался рабом желаний и вмиг очутился у стола. Протянув руку к столу, попытался взять что-то с ближайшего блюда, но получил по руке посохом церемониймейстера. И сразу же раздался крик: «Стража! Взять наглеца! Он пытался украсть еду со стола господина!» Не мешкая в залу ввалились стражники, вооружённые аркебузами, поставили нарушителя на колени и застыли в ожидании нового приказа. И он последовал мгновенно: «В темницу! Завтра казнить!»
Настал мой черёд действовать. Бросаюсь в ноги церемониймейстеру с криками: «Господин! Пощади! Посмотри внимательно: ведь это иностранец – он одет не так, как все здесь присутствующие. Он хотел лишь одним глазком посмотреть на господина. Но он голоден и не смог сдержаться, а попросить тоже не мог, потому что не знает языка».
До сих пор теряюсь в догадках, на каком языке я разговаривал: на французском или старофранцузском, – но меня поняли. «Отпустить!» – был вердикт. Стража удалилась… Церемониймейстер неспешно повернулся к столу, взял несколько пирожков – бросил на пол со словами «Подавитесь, грязные собаки! Проваливайте отсюда побыстрее, пока я не передумал!». Со словами «Благодарим Вас, господин!» подобрали брошенную нам еду и спешно удалились в тёмный коридор. Есть почему-то расхотелось. Быстрее ветра мы помчались к спасительной дубовой двери. Выйдя из коридора, тихо прикрыли дверь, посмотрели вокруг и друг на друга…
Сон прошёл… Призраком растворился в утреннем тумане…
Превратности бытия… Если бы кто-нибудь несколько лет назад сказал, что темы для творчества можно черпать не вставая с кровати, назвал бы такого человека чудаком и фантазёром, а его слова просто бредом.
Источник вдохновения
Немецкого поэта и философа вдохновляли… гнилые яблоки. Обычно ими был набит ящик письменного стола в кабинете Шиллера. О странности автора «Писем об эстетическом воспитании человека» мы бы, может, и не узнали, если бы не болтливость его лучшего друга – Иоганна Гёте.
На фоне гнилых яблок менее пугающими кажутся другие привычки Шиллера. Так, современники писателя рассказывали, что он завешивал кабинет красными шторами. А также погружал ноги в ледяную воду во время письма. Это его «бодрило».
Впрочем, зря Гёте так взбудораженно всем рассказывал о гнилых яблоках в кабинете Шиллера. Сам он тоже отличался «особенными» поступками. Известно, что автор «Фауста» работал только в закрытых помещениях, куда не должен был проникать свежий воздух. Поэт маниакально боялся сквозняков! И, видимо, не зря. Так как умер Иоганн Гёте именно от простуды. А последними словами знаменитого мыслителя была фраза «Пожалуйста, закройте окно!».