– Серж, я тебя не узнаю! – пробуравила его злыми глазами фурия Ульяна. – Что ты такое несёшь! Ты меня просто бесишь! Неужели на тебя так влияет голос этого магистра? Или это на тебя так подействовал липовый чай, который стал для всех сывороткой правды? Такое впечатление, что ты, действительно, попал в какую-то виртуальную реальность!

– Это вы там у себя живёте в виртуальной реальности! – не осталась в долгу Агния. – Вышли бы лучше из зомбука на улицу, да послушали, на каком языке говорят люди рядом с вами на большей части территории страны. А то живёте в каком-то придуманном мире, который навязали вам продажные сми, и говорите сплошными клише, которые они же вам и вдолбили ежеминутным повторением в течении многих лет.

– Мне никто ничего не навязывал, – ответила фурия, – я сама могу всё, что угодно, навязать.

– Дорогие мои, – вновь обратился к странникам великий магистр, – а теперь послушайте, что я вам скажу…Никогда не забывайте, что те, кого вы намеренно обидели в своей жизни, могут прийти к вам, как в страшном сне.

Вновь послышался характерный щелчок пальцами, отчего фурия вдруг вздрогнула.

– Что с вами? – удивился о.Владимир. – Почему вы вздрогнули?

– Я всегда вздрагиваю, – призналась Ульяна, – когда замечаю, как на мне обкатываются технологии НЛП. И тогда мне становится по-настоящему страшно. До мурашек по коже. От этой вашей магии.

– Не бойтесь, – сказал ей великий магистр. – Отныне вас окружает иной мир, где нет зомбовизора, сталкивающего людей лбами и соцсетей, разжигающих вражду. Вся ваша злоба осталась в прежней жизни. Вы это поняли?

– Да, – встряхнула она головой, словно сбрасывая с себя наваждение, – поэтому я хочу всем признаться: как ни странно, мне нравится говорить на запретном языке.

– Серьёзно? – полезли на лоб глаза Владимира.

– Да, – кивнула щебетунья, – когда-то я даже стихи на нём сочиняла.

– Вы сочиняли стихи на русском языке? – не поверил ей о. Владимир.

– А что вас так это удивляет? Мы дети советского времени. А Киев тогда был полностью русскоязычным. Он был глухой провинцией, в которой ничего не происходило. «Бухали и трахались» – так коротко можно описать мои студенческие годы. И мы все ездили в Москву за «духовной пищей». Походить по театрам, поработать в Ленинке, попасть через знакомых в Дом кино, – это было тогда большим счастьем…

– Не верю своим ушам, – с изумлением покачал головой пан Тюха.

А Серж демонстративно вновь заткнул свои уши наушниками, чтобы усладить свой слух очередной песней радио «Ностальжи»:

Песне ты не скажешь "до свиданья,"

Песня не прощается с тобой.

Песню эту, естественно, пел тот, чей лирико-драматический баритон, красивый и благородный тембр, моментально узнаваемый с первых звуков, перепутать ни с кем было нельзя. Панк-купидон резко дёрнул за проводки и больше наушники уже не надевал.

– Что, опять Озон? – догадался кум.

– Да он уже задолбал! – раздражённо произнёс Серж. – Он явно преследует меня.

– Ну, что, все сдали свои смартфоны? – вновь напомнила Агния.

– Нет, – покачала головой плеяда Хелен, – я должна быть на связи! Мне постоянно шлют что-то в мессенджер!

– Какие проблемы? – пожала плечами Агния. – Отправьте всем, кому нужно, сообщение, что вы сейчас там, где нет связи, после чего отключите смартфон и при выходе из салона сложите их сюда.

– А у меня нет смартфона, – признался Серж, показывая свой телефон, – у меня обычная кнопочная «нокия».

– Как это? – удивилась Агния.

– Я решил, что меня не будет в социальных сетях. Потому что я очень зависим от них.

– Ну, тогда можете оставить её себе.

Тем временем, зелёный микроавтобус, поднявшись на Замковую гору, остановился на тесной улочке перед древним замком. Сложив в коробку свои смартфоны, славные странники с облегчением выбрались наружу из тесного салона. В этот момент перед ними эффектно затормозил фиолетовый кабриолет «Порше», из которого тотчас выскочил эпатажный фавн Галик с розовым цилиндром на голове.