– От всех не улетишь. Ты еще прейскурант на дверь не повесил?

– Нет, я его только составляю, как видишь. Да и его же надо сразу с указанием расценок вывешивать. А по ним у нас прикид не сделан. Бабке Лене вон суют кто денежку, кто банку тушенки, дабы воздействие «к житью» было – вот и вся плата. Кстати, меня про прейскурант этот подробно мужчинка один выспрашивал, когда я утром из твоего дома выходил. Я, говорит, к нему вечером зайду, после всех. Он и других доносительством заставлял заниматься. Целый день вертится здесь, всех выспрашивает. Похоже, ЦРУ уже в курсе, хотят тебя завербовать соблазнять премьер-министров женского пола в развивающихся странах Африки! Не соглашайся, скажи: СПИДа боюсь!

Мужчина, про которого говорил Антон, зашел поздно. Внешне он был на первый взгляд ничем не примечателен. Однако легкий и цепкий взгляд его выдавал человека энергичного, умеющего и ценить удовольствия жизни, и, с легкостью относясь к ее невзгодам, ждать момента, когда снова повезет.

– Здравствуйте! – сказал он Игорю легко и просто. – Я слышал, у вас есть то, что могло бы мне помочь. Я слышал, вы говорите с людьми?

Игорь молча пригласил его на веранду. Тот прошел, сел.

– Меня зовут Владимир. Я приехал издалека. Вы можете мне сказать, угрожает ли мне что-то в ближайшем будущем?

– Всем и всегда что-то угрожает. Но вам – не больше чем другим, хотя вам надо перестать вечно искать оправдания тому, что вы делаете. Чем больше вы их ищете, тем больше злитесь на себя. Займитесь тем, что даст вам покой, а не деньги. А то вы уже устали без конца мотаться по стране на машине, чтобы забыться. Не надо доводить себя до усталости. Усталость – это старость. Но ведь вы не об этом меня хотели спросить?

– Вы, говорят, можете излечить даже от диабета?

– Я сам не знаю точно, что я могу. Но вы хотели меня спросить не об этом.

Лицо вошедшего выразило удивление и готовность к честному диалогу.

– Да, я хотел сделать вам конкретное предложение, – сказал он.

***

Москвич Владимир Снохин, узнавший от Сиворукова о провинциале с необычными способностями, приехавший к нему на встречу и целый день посвятивший сбору предварительной информации, жил по принципу «попасть в струю». Его всегда, сколько он себя помнил, преследовало ощущение, что кругом совершенно явно и неостановимо текут денежные реки. Что реки эти разбиваются на протоки, искрящиеся, звенящие струи, порой высыхающие среди песка жизни, порой туго набивающие водопадом чей-то карман. Что толпы одних людей, как неуютные скалистые острова, потоки эти обходят со всех сторон, бросая на них лишь брызги от величия своего, которые потом скатываются с этих скал до последней капли. Часть же других людей, словно камышовые плавни в устье великих рек, эти потоки щедро омывают и поят без конца и почти без особой причины. Разве что причиной можно назвать то, что люди эти, как растения, выросли в нужном месте и в нужное время, на благодатной почве, и путь для их роста был уже заранее расчищен этим же щедрым денежным потоком. И вечной целью этого человека был поиск этого потока, который бы поил именно его, вытекая их общей реки по проложенному его владельцем руслу в неприметный для других тихий и тенистый пруд, из которого уже никто другой не посмеет зачерпнуть…

Окончив учебу на излете советского времени, Владимир нашел довольно непыльную работу с приличной зарплатой. Все было спокойно. Потом налетела буря перемен, но для Владимира были скучны все эти бушующие страсти людей, которые сами не осознают, чего им надо и против чего они бунтуют. Но вот прошли годы, любимая им столица после грязи, неразберихи, очередей и рвачки из-за грошей стала становиться все чище и шумнее, глаза его земляков – все надменнее и упрямее, а шутки, над которыми смеются в концертных залах, – все тупее и безадреснее. Тогда он понял: на город снова направлены денежные реки, которые умывают его ежедневно и ежечасно. Россия представилась ему в виде чаши, в центре которой стоит Москва. Чаша, как виделось ему , все время углубляется, и остатки вина все быстрее стекают со стенок сосуда к его середине. Найти, оторвать от этих рек свой, именно свой ручеек, копать, расширять его русло! Эта мысль захватила его полностью, и получение мерно капающей зарплаты вдруг показалось ему делом совершенно не азартным и противным.