Алиса подходит к отряду. Геннадий кривится, а Костя рад, улыбается.

– Ну вот я и помогу. Я ведь стрельбой занималась, если надо будет поохотиться…

– Сейчас же обратно поворачивай.

– Нет, Паш, у меня ж географический кретинизм, я теперь из леса сама не выберусь.

– Госпадя! Ведь хотел я сразу от грунтовки лоскуты развешивать, но забыл. Давай, я тебя до грунтовки обратно провожу, там не заблудишься, – предлагает Пашка.

– Правильно, женщине не место в таком опасном походе, мы подождем тут, пока чайку попьем, – согласен с Пашей Гена.

– Паш, я с тобой хочу, ну что мне с твоей матерью без тебя знакомиться? Неудобно как-то. А здесь природа, я давно о походе в тайгу мечтала, ты же знаешь. Я вас не задержу, я ж биатлонистка, в школе все призы по биатлону брала. Я сильная очень и выносливая.

Пашка колеблется.

– Паш, пусть идет с нами, – просит Костя. – С женщинами время летит быстрее. Да и на привале лишние руки не помешают.

– Ладно, только с этого момента четко выполняй все мои указания, поняла? Без меня ни на шаг. Всех касается. – Он оглянулся на мужчин. – Это не прихоть, от этого зависит ваша безопасность. И моя тоже.

Мужчины кивают. Алиса тоже. Отряд двинулся дальше.

Герои подходят к реке и видят на берегу деревянный дом. Старая крыша из шифера вся во мху, фундамент врос в землю, крыльцо покосилось, краска на стенах облупилась. Но вокруг дома аккуратно скошено, и даже цветы растут в палисаднике перед окном.

– Тут бабка-травница должна быть, сегодня у нее переночуем, если пустит. Она своенравная, не всех пускает, говорят.

Пашка снимает рюкзак, кладет его на землю, поднимается по двум ступеням лесенки ко входу в дом и стучит в дверь.

– Есть кто живой?

Дверь тут же открывается. На пороге стоит женщина лет семидесяти.

– Ох, касатики, как вы вовремя. Переночевать хотите? Пущу, пущу. Но не «за так». Мне как раз помощь ваша нужна. По хозяйству. Дров наколоть, воды нанести. А я вам за это не только ночлег, но и лодку дам, вы ж на тот берег собрались, так?

– Все так, бабуль, – говорит Гена, – а по хозяйству поможем, как не помочь.

– Ну заходите, проголодались-поди. Меня Агафьей зовут.

Бабка сторониться на крыльце, пропуская их в хату. Путники заходят в дом, называя свои имена, последним заходит Костя.

– Пусть один из тебя заходит, а второй – за дверью останется. А лучше и вовсе сгинет, – шепчет ему бабка.

Костя со страхом оглядывается вокруг.

– Какой второй, о чем это вы? Что за чушь несете?

Бабка вздыхает, перекрещивается, плюет за левое плечо.

Гости проходят через сени, заставленные картонными коробками, в комнату, скидывают рюкзаки на пол, осматриваются. По всей хате веревки развешаны, сушатся травы в пусках, особенно рядом с русской печью, стоящей посередине хаты.

Бабка заходит в комнату, Гене дает два ведра.

– Сходи за водой, сынок, пожалуйста.

– Они ж дырявые, – Гена посмотрел внутрь ведер, – их выкинуть надо.

– Да неужели? А почему из своей жизни дырявые ведра до сих пор не выкинул? Все только собираешься, а толку нет.

Гена разевает рот в изумлении.

– Ладно, в сенях возьми целые.

Гена выходит.

– А ты, красавица, вот рецепт, начинай готовить, печь уже протоплена, пора еду ставить, – говорит она Алисе и оборачивается к парням. – А вы – дрова порубите, вот топор, во дворе справа колода, полешки рядом валяются.

Агафья дает Алисе рецепт, Пашке – топор. Пашка и Костя выходят за дверь. Рита читает рецепт вслух.

– Рыбу засыпать стаканом сахара и поставить в печь, сырое мясо нарезать ломтиками, обложить шоколадом и поставить на стол, – смотрит на бабку в изумлении. – Это ж не рецепт, а полный бред. Так только испортить продукты можно.