– Спасайтесь, кретины, вы тут совсем с ума что ли посходили!? – рявкнул им барон.

И, о чудо, они оглянулулись, взвыли как стая собак и кинулись вслед за Аквиллой. Бар Острослова не только рушился, но и начал гореть, что можно было заметить по клубам дыма, вырывающимся из подсобки. Судя по тому, что улыбающейся маски ни над проходом, ни за стойкой не было, старина Острослов успел ретироваться. На эти наблюдения у Аквиллы ушло половина драгоценной секунды, так что он выбегал из здания последним, когда от подземных толчков у Сокровищницы в буквальном смысле слова стены заходили ходуном. Не успел Аквилла добежать до противоположной стороны улицы как адский грохот и облако пыли, окутав его, доходчиво сообщили, что казино Сокровищницы, от крыши до самого своего основания разрушилось, рухнуло, можно сказать, под тяжестью своих пороков. Поблуждав в толпе, выбежавшей из Сокровищницы и прилегающих к ней домов, Аквилла нашел Веселенького.

– Ну что? – был многозначительный вопрос бароны к оперу.

Веселенький посмотрел на него дикими глазами, несколько раз открыл и закрыл рот, после чего все-таки пришел в себя и, показав на невесть откуда взявшуюся спортивную сумку, сказал:

– Сорвал куш. Десяток жестких дисков с записями. Архив за полтора года в суматохе смог вынести. Вся охрана в первые минут лишилась голов. Мистика какая-то.

– Это ничего, в нашей жизни еще не такое бывает. Я вот тоже куш сорвал – конторская книга коррупционных связей городской прокуратуры по линии казино-Медянцев-карманы-коррупционеров. Поехали, что ли, с этим добром к нашему районному прокурору, он человек честный, порадуем старика.

И они стали отходить по улице Амстердамских комиссаров в сторону оставленной машины Веселенького. Но тут их движение затормозилось.

– Не так быстро, Юрий, – тут перед ними появился человек со стеклянным протезом вместо глаза.

– Твой знакомый? – слегка растерялся Веселенький.

Но Ворон не дал Аквилле ответить:

– Кровь Самурры – на тебе! ДА Я ТЕБЯ НА ЛОСКУТЫ ЗА НЕГО ПОРЕЖУ!

И головорез кинулся на барона, выхватив из-под плаща кортик. Первый удар Аквилла отбил металлическим  протезом, от второго увернулся, но тут к счастью вмешался опер – от его пинка под коленку Ворон на мгновенье замешкался, а тут и барон подоспел – своим металлическим кулаком так двинул тому в подбородок, что Ворон рухнул в нокдаун. Возится с ним сейчас не было времени, да и не хотелось, так что вместе с Веселеньким Аквилла помчался к машине. Запрыгнули в нее и шустренько поехали, когда внезапно господин барон обнаружил, что на заднем сиденье все это время сидела фигура в темно-зеленом плаще и черной маской медведицы на лице. То ли Веселенький был слишком шокирован от и без того сверхъестественных сущностей и полтергейстов, творящихся перед ним только что, то ли на всех магистров очень сильное заклинание незаметности. Ну а может на них просто без их желания никто не обращает внимания.

– Да, Великий Магистр Арти? – спросил Аквилла предательски дрогнувшим голосом.

– Ты молодец, барон. Не успел получить первое испытание, как уже его прошел. Но и второе испытание не ждет – собственно поэтому я здесь.

Их авто мчалось через кварталы мрачных готических зданий и не менее мрачных ампирских высоток причудливо сочетающихся друг с другом. На удивление несмотря на час пик на улицах не было людно, да и машин почти не было.

– Если вы будете каждый раз при своих испытаниях мне дороги от пробок расчищать, то я согласен их хоть каждый день получать, – постарался пошутить Аквилла.

– Ты божий дар с яичницей не смешивай, человек и птица, – в тон барону ответила Магистр Арти, надо сказать, что только когда в голосе Арти просыпались игривые нотки, барон вспоминал, что этот Магистр – все-таки женщина. Наверное, женщина.